Александр Невский

Александр Невский

В.Р. Анищенков

30 мая 1220 года родился благоверный Александр, но для нас более памятен лень его преставления в лучшую жизнь, когда усопший для всего земного явил первое свое знамение, и день сей празднуется Церковью 23 ноября. От юного возраста и от младых ногтей был он научен всякому делу благому, говорит писатель жития его, современный соборному прославлению святого князя при царе Иоанне Васильевиче. Во всем желал он быть достойным благочестивых родителей своих, стараясь ни в чем не отставать от нравов отеческих: от младенчества возлюбив Христа, отвратился от мирского суемудрия и душетленных игр, не прилепляясь ни к чему земному, хотя и призван был обладать царством. Поучаясь непрестанно Божественному Писанию, услаждался он гласом церковных песен, и душа его жаждала поучений святых отцов, из которых черпал он себе начало премудрости, страх Господень. Бдения всенощные и тайные к Богу молитвы были его любимым занятием. Он чуждался сладости пищи и угождения плоти, будучи для нее немилостивым врагом, недругом искренним души своей, которую украшал чистотою и милостынею. Кроток и тих был его нрав с детства, возмужавший только, но не осуровевший с годами, и Господь был с ним по слову Божественного Писания: На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих (Пс. 66, 2). Бог прославлял своего угодника, внушая ему от самого юного возраста общую любовь и уважение старцев. Наружный вид благоговейного отрока был ясным изображением внутренней его красоты; взиравший на него видел перед собою как бы лик Ангела. Тяжкую годину испытаний проходила вся земля Русская во дни отрочества Александрова. Когда, по словам летописца, настало время лютое за грехи наши: это был серп Божиего гнева. Кто может верно изобразить нашествие мучителя, кровожадного ратника, безбожного царя Батыя? Не было ему отпора в земле Русской. На всякую отчину ее и на всякий град нападали немилосердные, исчадие восточных пустынь. Все предавали огню и мечу и князей наших побивали среди полков их и народа. С Рязани началась кара Божия: князь ее Георгии Ингваревич погиб со всем семейством. Тогда же выжгли монголы и возникавшую еще Москву и древний град Суздаль со всеми его храмами, и славный град Владимир взят был на копье. В его соборе, зажженном врагами, погибли от дыма епископ Митрофан и супруга великого князя Георгия с семейством и многими людьми. Они предали души свои Богу в иноческом образе, а сам Георгий пал со своими полками на поле ратном. Над Киевом висела также туча монгольская, вскоре разразившаяся, но до Новгорода не достиг меч Батыя. Промыслом Божиим отвратился он вспять. Рассеялись князья наши по чуждым племенам или мученически кончали жизнь в плену ордынском. Бесчадствовали матери российские, рыдая о своих чадах. Родня и жены княжеские склоняли выи свои игу работному в плену неверных, с водоносами обходя источники, как рабыни, облаченные в разодранные рубища вместо багряных одежд. Девы, обрученные Небесному Жениху, терпели поругание. Мужи разлучались с женами и чада с родителями. Священников закалывали при жертвенниках, где они приносили бескровную жертву, и кровью их обагрялся помост церковный. Вся земля Российская дымилась, ибо варвары проливали кровь как воду, и как снопы в день жатвы повержены были телеса избиенных. Для многих не было погребающих. Повсюду слышались стоны и плач на распутьях, доколе ужасом не онемела вся земля Русская в ожидании, когда минует кара Божия. Все это было за грехи наши, за крамолы и убийства, ибо державные наши неправедно состязались друг с другом ради отеческого наследия. Брат водил на брата полки иноплеменных и неверных, и от избытка беззаконий умножались казни. В такую страшную годину возрастал и возрос блаженный Александр, как чистый цвет болезненной земли Русской, в умилостивление прогневанного Бога и в утешение остатку людей на земле родной.

Не отраднее было и в Великом Новгороде, где протекли отроческие годы Александра. Хотя и не достиг Новгорода меч татарский, но там иные кары посланы были от Господа для вразумления гордых: смуты народные и внешние брани, убийственный голод и всепожирающий мор. Малолетние князья Феодор и Александр, оставленные отцом их Ярославом в Новгороде, должны были тайно бежать из города, когда возмутившаяся чернь едва не умертвила святителя своего, владыку Арсения, и ограбила дома стольников и тысяцкого.

Утихло смятение и возвратились юные князья. Однако после голода начались пожары. Выгорел весь богатый конец Славянский, где уцелела одна лишь церковь Ильи Пророка. А между тем немцы и литва воевали пределы новгородские, и князь Ярослав принужден был защищать разоренную Отчизну. Тогда преставился старший сын его Феодор, готовый по воле родителя вступить в союз брачный. Уже и гости созваны были к светлому торжеству, но Жених Небесный воззвал к Себе земного. В обители Юрьевской положен был юный Феодор, и в той же раке нетленно обретенный через четыре столетия со славой перенесен в собор Софийский.

Княжение в Новгороде. Победа над шведами и Орденом

Одиноким остался после брата Александр. Ему выпал жребий княжения в Великом Новгороде. На юные плечи пало бремя правительственное, потому что родитель его отозван был на престол великокняжеский. Тяжкие заботы предстояли юному князю при самом начале его правления. В самый год его супружества с дочерью князя Полоцкого Брячислава, вместо того чтобы думать о радостях брачных, ему надлежало бодрствовать для защиты своих пределов, которым угрожали немцы и литва. Новобрачный пошел строить остроги на берегах Шелони. Неоткуда было ожидать помощи. Родитель великий князь вынужден идти в Орду, отстаивать разоренное свое Отечество и, утвержденный ханом на престоле Владимирском, с трудом собирал развалины бедствующей своей страны. Но Александр возложил упование на Бога и помышлял только о том, какой отчет даст Всевышнему в делах своего правления. Во время грозы воинской управлял как во дни мира. «Возлюбите Бота, — говорил блаженный словесами евангельскими, — и ближних как самих себя, ибо Господь взыщет кровь людей своих. Отложите всякую хулу и зависть, украсьте себя милостынею и примите милость от Бога. Не взирайте на лица в судах ваших, но убогих милуйте, избавляйте насилуемых и довольствуйтесь оброками вашими, ничего не требуйте свыше, как заповедал некогда великий Предтеча приходившим вопрошать его о спасении» (см.: Л к. 3, 13-14).

Приходили к благоверному князю державные из областей западных, слышавшие о его мудрости, чтобы привлечь его на свою сторону. Прежде других явился великий магистр Ливонского ордена меченосцев, хотя враждебных Новгороду, Андрей Вельвен. Воитель немецкий хотел лично изведать доблести князя русского, которые впоследствии много раз испытал Орден на поле ратном. Увидел его и изумился и, возвратясь в пределы свои, засвидетельствовал истину молвы народной. «Многие страны прошел я, — говорил магистр, — видел царей и князей, но нигде не обрел подобного Александру мужеством и красотою, ни в царях царя, ни в князьях князя». Когда достигли слова эти до властителя шведского Эрика, завистью наполнилось его сердце, и устрашился он возраставшей силы соседнего державца земли Русской. Зная о пленении Батыевом, хотел он и с севера попленить остаток бедствующей страны. «Пойду на Новгород, порабощу все славянские пароды и самого князя возьму своими руками!» — так возмечтал гордый супостат. Сам он и Биргер, домогавшийся его престола, двинулись полками ратных в пределы Русские, с мейстерами своими и бискупами, которые облечены были в доспехи ратные, ибо они не словом, но оружием домогались распространить владычество папы в языческих пределах финнов. С Биргером поднялись все: свей и мурмане, сумь и ямь; в силе тяжкой переплыли они море Варяжское, дышащее духом брани, и со многими кораблями пошли в Неву-реку, думая проникнуть и в Нево-озеро и Волховом доплыть до самого Новгорода.

Но Господь человеколюбивый положил им предел, который не должны были перейти, как удерживает море, повиваемое песками. Надменный враг послал сказать смиренному Александру: «Если можешь мне противиться, то я уже здесь и пленю землю твою». Поскорбел сердцем благоверный князь, помыслив, как мало дружины его в Новгороде. Князья русские были рассеяны ужасом татарским. Но не упал духом Александр, возложив упование свое на Бога и Пречистую Заступницу христиан, и на святых своих сродников, угодивших Богу, готовый и сам положить душу свою за дом Святой Софии, ибо знал, что Господь гордым противится, смиренным же дает благодать. Он пошел помолиться в храм Премудрости Божией, где ожидал его архиепископ Спиридон со всем освященным собором. Там из глубины сокрушенного сердца пролилась теплая его молитва ко Господу Сил: «Боже хвальный и праведный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языков, и жити им повелевый, не преступая в чужие части, и давый рабам своим упование, превечное Твое Слово, во еже не боитися малому стаду от убивающих тело. Милосердия же ради неизреченные милости Твоея, послать еси единородного Сына Твоего на спасение и избавление рода человеческого. И ныне, Владыко Прещедрый, слыши словеса варвара сего, прегордо хвалящегося разорить святую Твою Церковь, и потребити веру Православную, и пролить кровь христианскую. Призри с небесе и виждь и посети виноград Свой, суди обидящим мя и возбрани борющимся со мною. Приими оружие и щит и стан и в помощь мне, да не рекут врази наши: где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь».

Благочестивый князь Александр, окончив свою пламенную молитву, поклонился владыке и всему освященному собору, прося благословения их на предстоящий подвиг. Со слезами благословил его святитель, призывая Господа и Пречистую Его Матерь, и всех святых, наиболее присных Великому Новгороду и почиющих в Софийском соборе, в поборники своему князю и его дружине. Ободренный духом Александр вышел к своей дружине с утешительным словом на устах. «Аще Бог по нас, кто на ны? Не в силах Бог, а в правде», — сказал он и одушевил воинов упованием на Бога и на заступление своих единокровных, равноапостольного Владимира и чад его страстотерпцев Бориса и Глеба. Не забыл он и о милостыни нищим, готовясь на воинский подвиг, заповедав о них своим боярам: «Сии братией Божией именуются, по слову Господню, и о нас ходатаи к Богу». После такого духовного приготовления к брани с врагом, чего не могла сделать даже малая дружина, хотя бы и против несметных тысяч?

В день памяти равноапостольного предка будущий князь Невский приблизился к берегам реки, именем которой сам наименовался, прославив ее своей победой. Наступила ночь, и вот некто из его воинства, старейшина земли ижорской Пелгусий, во святом крещении Филипп, благочестивый жизнью и строгий постник, хотя и посреди языческого своего племени, сподобился чудного видения. Ему поручена была стража морская, ибо уже прежде обозрел он пришедшую силу варяжскую и известил о ней благоверного князя. Всю ночь провел он без сна на краю моря, бдительно совершая вверенную ему стражу. Внезапно, при восхождении солнца, слышит он шум на море великий и страшный. Внимательно смотрит он на то место, откуда слышался шум, ожидая враждебных судов, и видит корабль, одиноко плывущий к полкам Александра, в корабле же стоящих двух страстотерпцев Бориса и Глеба, со светлыми лицами и в багряной одежде, братски возложив руки свои друг другу на плечи. И вот ему слышатся в тишине утра тихие речи беседующих между собою братьев. Святой Борис говорит святому Глебу: «Брат мой Глеб, поспешим на помощь сроднику нашему Александру; опасность предстоит ему». При словах этих невидимы стали витязи и их корабль. Объятый ужасом Пелгусий спешил повестить князю о чудном явлении. С трепетом рассказывал он то, что видел и слышал. Блаженный же с радостным взором ему внимал и теплые пролил слезы, благодаря Господа, внявшего тайной его молитве. Он не велел стражу разглашать видения, доколе не явится слава Божия: она не замедлила.

В воскресенье 15 июня 1240 года около полудня сразились с обеих сторон полки ратных, и страшная закипела сеча. До вечера, как из тучи, текла на поле кровь. Воины секлись мечами насмерть, но молитва веры одолела вражью силу. Призрел Господь милостивым оком святого князя: полк Божий явился горе, стоящий над полком православных, и бежали нечестивые. Великий воевода гнался за ними, поражая их тысячами и самому их неверному королю превозносившемуся возложил острием меча печать на челе. Пал он с ратного коня своего, и стяг королевский, носимый перед полками, достался в руки победителя.

Шесть богатырей новгородских помогали славному вождю в ратном его подвиге, и живы имена их в предании народном. Гавриил, гнавшийся на коне за королевичем шведским, вслед за ним по доске вскочил на корабль и, сверженный вместе с конем, едва не погиб в волнах. Другие пешими бились в самом пылу сечи, одинокие как бы на поединке, сокрушая вокруг себя целую толпу. Один только Ратмир из их числа пал мертвым на груды им избиенных, а витязь Савва подсек златой шатер королевский и тем назнаменовал победу. Три корабля своих трупов наметали свей и потопили тех, кого не могли предать земле. Не было числа уязвленным на поле сечи, со стороны же Александра не многие пали.

С торжеством возвратился благоверный князь и дружина его в Великий Новгород, воспевая Богу благодарственный псалом: Сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога призвахом; тии спяти быша и падоша, мы же востахом и исправихомся (Пс. 19, 8-9). С тех пор славное прозвание Невского устами народными прилепилось к имени святого витязя, и благодарная Церковь запечатлела его этим именем на своих скрижалях.

Составитель В.Р. Анищенков

Источник:      Журнал "Пастырь" декабрь 2007 г.