Исполнен духа благочестия и любви христианской

Исполнен духа благочестия и любви христианской

К 150-летию преставления святителя Киевского Филарета

Митрополит Киевский и Галицкий Филарет, (в миру Феодор Георгиевич Амфитеатров, родился в селе Высокое, Кромского уезда, Орловской губернии, 17 апреля 1779 г. от благочестивых родителей, иерея Георгия и Анастасии. Они были небогаты, но при относительной бедности считались все-таки в ряду своих сельчан и прочих членов причта людьми зажиточными.

Идеалы аскетизма и подвижничества будущему святителю рисовались еще в младенческих годах. Он, по замечанию матери, оказывал ей какое-то необычайное выражение благодарности за ее о нем попечения и всегда был доволен малым. Когда ему исполнилось шесть лет, он начал просить своего деда научить его грамоте и к восьми уже годам читал внятно и разборчиво кафизмы для народа в храме. До 10-летнего возраста он получал домашнее воспитание и образование под родительским надзором и руководством деда в строгом исполнении правил благочестия.

В этот именно период времени, от 8 до 10 лет, он был часто посылаем отцом на пчельник стеречь пчел. Во время одной из таких сторож, под влиянием чтения Четиих Миней и особенно жития Филарета Милостивого, у мальчика родилось желание посвятить себя аскетической монашеской жизни. В это уже время он дал обет монашества, мысленно носил на себе имя Филарета, уединялся и искал тишины для беседы с Богом. Его часто видели «стоящим на коленах на опушке леса и молящимся на церковь, которая видна была с места полевых работ, как на ладони»; то же самое замечали и дома.

На десятом году жизни Феодор поступил прямо во 2-й класс Орловского Духовного училища. Здесь ему пришлось много терпеть от товарищей, значительно старших его по возрасту. В Духовном училище Феодор пробыл 6 лет, закончив образование в нем философским классом, а затем в 1795 году поступил, по желанию родителей, в Севскую Духовную Семинарию в богословский класс.

В Семинарии Феодор особенно ревностно занимался изучением богословия, потому что он смотрел на него как на науку, необходимую для каждого христианина, а тем паче для служителя алтаря Господня. По прошествии двух лет, в 1797 году, он окончил полный курс наук и возвратился на родину к отцу.

Получив от отца благословение, Феодор подал прошение 22 апреля 1797 года Севскому архиерею Аполлосу[1] с просьбою о пострижении. Последний и постриг его 7 ноября с именем Филарет (в честь Филарета Милостивого), через два дня рукоположив его во иеродиакона, а через 2 месяца, 13 января 1799 года, он был уже посвящен в иеромонаха преемником Аполлоса — Досифеем. Став иеромонахом, он пытался уйти навсегда в пустынь, но архиерей запретил ему это и сообщил о назначении его учителем греческого языка в Семинарию.

На новом месте своего служения Филарет в короткое время заявил себя прекрасным педагогом, отличным администратором и редким по аскетической настроенности монахом, а через 2 года службы Преосвященный писал о нем в Святейший Синод, что «это не человек, а ангел во плоти».

На такой лестный отзыв Преосвященного, который выпадает на долю очень не многих, обратило внимание высшее начальство и указом от 2 декабря 1813 года вызвало Филарета в Петербург на череду служения, назначив и настоятелем Волоколамского Иосифова монастыря.

В этой должности Филарет пробыл не более месяца, а затем по представлению и личной рекомендации ректора Петербургской Академии архимандрита Филарета (Дроздова) был сделан инспектором той же Академии. Здесь он, находя поддержку в лице ректора, с которым подружился и был таким другом до конца своей жизни, занимался устроением нравственной жизни и внешнего поведения воспитанников. Здесь он удостоился в 1814 году звания доктора богословия, которое получил за свою ученость и нравственно беспорочную жизнь. Отсюда, наконец, опять по представлению и личной рекомендации ректора Петербургской Академии он был переведен на более видное место в ново-открывающуюся Московскую (Сергиевскую) Духовную Академию.

Получив назначение на должность инспектора Академии в конце 1814 года, Филарет de facto был и ее ректором, так как первый ректор, архимандрит Симеон[2], был человек слабый, да притом еще болезненный, почему и мало занимался академическими делами. Таким образом, все обязанности инспекторства и ректорства лежали на нем одном до тех пор, пока он окончательно не утвердился в ректорстве.

Поступая в Академию, Филарет находился «под впечатлением той разрозненности или борьбы наук, какая существовала между науками чисто богословскими и философскими в Академии Петербургской. В частных устных беседах своих со студентами он со всею ревностью стремился подавить их увлечение быстро распространяющимися ложными понятиями о внутреннем благочестии и так или иначе поддержать в них доброе настроение. Беседуя с ними, Филарет разоблачал всю неосновательность взглядов любителей мистицизма и те гибельные последствия, какими он необходимо сопровождается; доказывал важность христианского богослужения и различных установленных Церковью религиозных обрядов и действий; говорил о необходимости соблюдения постов и вообще касался предметов, к которым отрицательно относились мистики. Принимал Филарет в редких случаях и более строгие меры, чем простые наставления и увещания: тех из воспитанников, в которых глубоко западал дух злобы, как гнилых членов и весьма вредных для других, он решался даже увольнять из Академии, хотя последнее было очень редко. С этой же целью отвлечения студентов от ложных мистических и философских идей Филарет вполне добровольно взял на себя труд преподавания герменевтики на младших курсах, хотя по программе этого не полагалось, и преподавание ее не покидал во все 4 года, несмотря на то, что, когда он сделался ректором, читал по «оффиции» еще лекции по догматическому богословию.

Чтобы всячески заинтересовать студентов богословием, он заботился о жизненности своих лекций, заботился об их увлекательности и плодотворности. Провести же все эти заботы ему было довольно затруднительно при обязанности ректора еще и потому, что он сам был семинарского, а не академического образования. Вот доподлинный рассказ Филарета о самом себе. «В Академии я не был, да и вообще кончил курс лишь семинарский и к тому же по старинному образованию; сослуживцы же мои почти все, не только профессора, но и бакалавры, были образования нового — академисты. Готовых лекций не было, а только лишь конспекты. Потребно было много труда и труда, а не меньше того и разных сведений по своей науке. Так вот, бывало, всячески дома-то хлопочешь, хлопочешь, чтобы приготовить ту или иную лекцию, а тут еще отрывают от занятий по служебным обязанностям или сам развлекаешься чем-нибудь, а потому и мысли как-то не клеятся в голове и не ложатся на бумагу, и все дело просто-напросто из рук валится... Правда, стараешься, бывало, заниматься большею частью по ночам, которые нередко приходилось просиживать напролет; но все как-то дело мало зрело и спело; верно оттого, что среди подобных ночей не успеешь, бывало, исполнить как должно правила монашеского, да и у утрени и ранней обедни за усталостью не побываешь. Что было делать? Вот я и стал уходит из Академии под предлогом прогулки в Вифанию, в свободное от служебных занятий время. Возьму с собою святую Библию и другие нужные книги, бумагу, чернильницу с пером или карандаш, приду сюда, усядусь где-нибудь под кустом, чтобы никто не видел, да и давай размышлять и писать. А чтобы дело шло успешнее и с истинною пользою, с самого начала и в частые промежутки, особливо когда мысли не так-то свободно идут, встанешь и тепло-тепло помолишься Господу и Угодника Божия святого Преподобного Сергия призовешь на помощь... Много-много, бывало, поразмыслишь и перечувствуешь в молитвенном своем состоянии, твердя, однако, одно, как напечатано в старинных наших азбуках: «Боже, в помощь мою вонми и вразуми мя во учение сие». Таким разом, то помолишься, то пораздумаешь о своем предмете по науке, - глядишь, славу Богу, приготовишь и довольно таких лекций. И замечательно, что когда станешь, бывало, преподавать устно с кафедры обдуманные и записанные здесь мысли, то чувствуешь сам, что они так и просятся из души с языка, и студенты тоже особенно внимательно слушают и принимают их с особенным вниманием, искренностью и даже благоговением».

Успех лекций Филарета много зависел от его учености, во-первых, и во-вторых, от его начитанности, но, главнее всего, от его внутренней религиозной настроенности, от его убеждения в преподаваемых истинах веры и сознания необходимости проведения их в жизнь. «В системе Филарета, — говорит бывший ректор Академии протоиерей С.К. Смирнов, — замечательно стремление отрешиться от всякого заимствования из систем западных богословов; и это объясняется главнейшею чертою в его личном характере, -именно строгим духом Православия, которым он глубоко был проникнут. В этом случае им всегда владело чувство самого строгого опасения, чтобы, черпая из источников западной учености, хотя бы и нечувствительно, не привнести в свое учение чего-нибудь мутного, нечистого. При таких опасениях крепкою охраною служило ему слово Божие, которым он подкреплял всякую свою мысль, даже соприкосновенную с главною истиною».

Таким образом, благодаря исключительно Филарету, богословие в Академии было поставлено на первом месте и взяло верх над философией и другими науками. Тот же Филарет дал первый импульс к самостоятельной обработке богословских наук. Он издал догматическое богословие и толкования на книги Священного Писания (в частности, на книгу пророка Исаии). Что это были за издания и заслуживали ли они внимания, видно из того, что они усердно расхватывались студентами, и по ним преподавали долгое время эти науки и последующие наставники.

Нет сомнения, далее, в том, что Филарет заботился о надлежащей научной постановке и других предметов, преподаваемых в Академии. Он требовал от профессоров конспекты читаемых лекций и возвращал их с соответствующими пометками. Сам рассматривал различные системы, заменяя одни другими. Заботясь всеми мерами о процветании

Академии, Филарет старался привлечь студентов и к делу проповеди, считая это необходимостью как для будущих пастырей, для будущих служителей алтаря Господня. И чтобы показать им пример подражания, сам в это время произносил очень много различных слов и проповедей. Таковы были попечения Филарета о благе дорогой ему Академии. Что до отношений Филарета к студентам, как инспектора и ректора, то ответ на этот вопрос дает нам бывший его ученик Измайлов. «Отец ректор Филарет, — говорит он, — был истинно исполнен духа благочестия и любви христианской. Управление его в Академии было истинно отеческое; мы были у него как дети родные. Благоразумная строгость его, не хвалившего, хотя и щадившего прививавшиеся к студентам столичные и другие привычки, доводила всех до состояния благонравного. Ректор Филарет, -говорит Измайлов, — был человек замечательной доброты, с которой он родился, по словам Лескова, как фиалка со своим запахом, и она была его природою».

Предаваясь своей многоплодной ученой, учебной и административной деятельности, Филарет не забывал дел благотворительных и духовных подвигов. Он составлял точные списки сирот, вносил деньги за них — за право обучения, давал деньги при отправлении на вакации, равно как и при первом обзаведении студентов по окончании Академии.

Про него рассказывает предание, что он и жалование свое получал от эконома мелкою монетою, чтобы ее удобнее было раздавать нищим, почти неотлучно находившимся у ректорской квартиры. Раздавал он решительно все, так что сам не имел и копейки денег, за что нередко выслушивал упреки со стороны своего келейника Назария. «Да что же ты сам-то, ректор, после сего кушать-то будешь и во что оденешься,— говаривал Назарий, — нагой что ли будешь ходить, когда деньги-то жалованные все без остатка употреблять на нищих станешь». Лучшим доказательством его не-стяжательности служит факт его отправления в Калугу, на место нового уже святительского служения: не имея на проезд нужной суммы денег, он принужден был взять взаймы у одного из студентов (Несмелова) 200 рублей.

Вообще об этой характерной особенности личности Филарета должно сказать, что она, если ранее являлась только лишь в своем зачаточном состоянии, то теперь, во время ректорства, получила большую интенсивность и так все время прогрессировала до конца его жизни. Он не только сам бескорыстно благотворил и помогал нуждающимся, но и побуждал к этому и других.

Будучи администратором по должности, Филарет в то же время был и аскетом по духу. Так, в свободные часы от занятий он уходил на Корбуху, где теперь находится Гефсиманский скит, и там проводил время в горячей и продолжительной молитве, в беседе со старцами-схимниками, поучаясь от них и принимая их советы для монашеских подвигов. Таким образом, и на службе в Академии мысль об аскетизме не покидала Филарета, и он всей душой отдавался ей в часы досуга.

В Академии Филарет оставался до 1819 года. В этот же год, в самый день Пасхи, он был назначен на епископскую кафедру в Калугу, в которой пробыл пять лет с небольшим. В 1825 году, 12 января, был переведен в Рязань, а отсюда — в Казань 25 февраля 1828 года. Затем он в 1836 году был назначен в Ярославль и отсюда, наконец, 18 апреля 1837 года, -на Киевскую митрополию. И на всех этих местах своего святительского служения он оставил своей пастве вечный памятник служения по духу Христа Спасителя. Его святая и подвижническая жизнь — пример поистине назидательный для нынешнего христианства, мудрое правосудие, бескорыстное примерное милосердие, отеческое внимание, покровительство и одобрение учащих и учащихся в Духовной Академии, Семинариях и училищах, искреннейшая сострадательность к бедным и беспомощным, кроткое и необыкновенное терпеливое снисхождение и смиренное обращение со всеми, в котором никогда не отказывал и последнему нищему, назидательнейшие его поучения и беседы, которые он из желания спасения всей пастве своей почти каждый воскресный день предлагал в церкви, дали имя ему незабвенного и добрейшего отца-владыки. Умер митрополит Филарет 21 декабря 1857 года, приняв тайно, за 17 лет до своей кончины, схиму от схимонаха Парфения с именем Феодосий.

Такова личность первого инспектора и второго ректора Академии архимандрита Филарета. Светлый ум, мягкое, полное любви сердце и железная, чуждая упрямства, воля — вот внутреннее содержание его «я». Своею религиозно-аскетическою и моральною настроенностью он выдавался среди современников, из которых некоторые признавали его человеком необыкновенным, даже человком святым.

Д.Смирнов «Филарет Амфитеатров —

первый инспектор и второй ректор

Московской Духовной Академии» //

У Троицы в Академии.

Юбилейный сборник исторических материалов.

Издание бывших воспитанников

Московской Духовной Академии. — М., 1914

Примечания:

1 Байбаков — ученик Славяно-греко-латинской Академии, умер в 1801 году епископом Архангельским.

2 Крылов-Платонов; ректором был в 1814-1816 гг.; скончался епископом Ярославским в 1824 году.

Источник:      Журнал "Пастырь" январь 2008 г.