«ЖИЗНЬ СТОЛИЦЫ И ЕЕ ПРОВИНЦИЙ РОДНИТ ЕДИНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОЛОРИТ»

«ЖИЗНЬ СТОЛИЦЫ И ЕЕ ПРОВИНЦИЙ РОДНИТ ЕДИНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОЛОРИТ»

Константин Федорович Юон (1875-1958) хорошо известен как крупный художник советской эпохи. Кто не знает, например, его изображений Красной площади во дни исторических событий: боев 1917-го, военного парада 7 ноября 1941 года, первомайских демонстраций. Однако это только часть творчества художника. Юон прежде всего сложился как мастер «архитектурного пейзажа». «Мне хотелось писать картины, как пишутся песни о жизни, об истории русского народа, о природе, о древних русских городах». И в многочисленных паломничествах он создал целую галерею неповторимых образов старой Москвы и малых городов. Это был подлинный ученик В. Серова, любивший повторять его слова: «В России жить, так русским и быть».

Константин Юон:

Когда в юные годы мне приходилось вступать на почву Московского Кремля, мною овладевало большое душевное волнение. Не было понятно, почему я так волновался, и, вместе с тем, казалось, что причин для этого много, что они большие, сложные и глубокие.

Чувство глубокого подъема, повышенного душевного состояния и повышенной работы воображения меня до сих пор всегда охватывает при соприкосновении с памятниками древней архитектуры как живой свидетельницы исторических событий народной жизни, борьбы, страданий и радостей родного народа.

Теперь, на склоне лет, я стал яснее видеть причины тех переживаний, которые безотчетно меня потрясали в юные годы; сейчас мысль работает конкретнее, лучше осознаешь и воспринимаешь факты истории. Современная действительность научила глубже проникать в прошлое народной жизни, она же научила сознательнее смотреть и в будущее.

Мне трудно говорить о моих работах, посвященных воспроизведению Кремля, Красной площади и иных частей Москвы, оторванно от других аналогичных произведений, сюжетом для которых послужили исторические города бывшей русской провинции, и даже от моих изображений русского пейзажа.

Все их объединяет моя любовь и привязанность к родной стране, к моему народу, к его истории и его живой современности. Единый национальный колорит, единые черты народности роднят жизнь столицы и ее провинций, жизнь русского народа с русской природой. Общим стилем и характером объединены русские города, в которых я много работал: Новгород Великий (ныне г. Новгород), Псков, Киев, Ростов Великий (ныне г. Ростов), Троице-Сергиева Лавра (ныне г. Загорск), Нижний Новгород, Суздаль, Торжок, г. Владимир и др.

Я родился в 1875 г. в Москве, на 4-й Мещанской улице, близ Садового кольца, где прожил первые пять лет своей жизни в типичном для 70-х годов двухэтажном доме с просторным садом из старых вязов, с цветочными клумбами и скамейками.

Первые впечатления, воспринятые мной от Москвы и московской жизни в самые ранние годы, были уютные московские переулочки на Мещанских улицах с обилием садов и церквей.

Тишина нарушалась здесь лишь изредка проезжавшим извозчиком или голосом разносчика, громыхавшей по булыжной мостовой телегой или ассенизационным обозом, который оглушал своим нестерпимым грохотом. Поблизости от нашего дома была Сухаревская площадь со знаменитым Сухаревским рынком и возвышавшейся посреди Сухаревой башней.

С детства, как я это сейчас понимаю, мне запала в душу какая-то особая простота московской жизни, примитив ее уклада, однако, вместе с тем, и какая-то особая задушевность, теплота чувства, то ли сердечная доброта в людских отношениях. Гораздо позднее, в зрелые годы, я вновь ощутил эту запавшую в душу с детства чисто русскую теплоту чувств: она согревала зрителя в портретах лучших русских живописцев XVIII и XIX вв.: Боровиковского, Левицкого, Рокотова, Аргунова, Венецианова, Кипренского, Брюллова и других.

Отроческие годы моей жизни пришлось прожить на Лефортовской окраине Москвы. Эти годы в значительной мере определили мой будущий путь живописца. Лефортовская окраина, как известно, богата историко-архитектурными памятниками петровского времени, она насыщена историческими преданиями о детстве Петра I и в значительной мере связана с его последующей жизнью и деятельностью. Мое пристрастие к архитектурным памятникам родилось именно в Лефортове в отроческие и юношеские годы. Лефортовский дворец и при нем Лефортовский парк, расположенный на берегу реки Яузы, с обилием каналов, мостиков через них, руин, гротов позднейшего — екатерининского времени, с беседками начала XIX века стали первыми объектами моих живописных упражнений. Я не раз писал так называемый «Дворцовый мост» через реку Яузу, на которой молодой Петр строил свой первый ботик. Бывшая при Петре I немецкая слобода, превратившаяся позднее в Немецкую улицу, древняя немецкая церковь (кирха) петровской архитектуры, Преображенская площадь близ реки Яузы, находящаяся на месте бывшего здесь села Преображенского, в котором юный Петр формировал свои «потешные полки», более поздний по архитектуре Анненгофский дворец на самой окраине столицы и многое другое дышало историей и питало воображение.

В Московском училище живописи, ваяния и зодчества в годы моего учения были организованы лекции, которые читали профессора Московского университета. Особой популярностью у студенчества пользовался профессор русской истории В. О. Ключевский. В лектории обычно не хватало мест для всех желающих его послушать, так как присутствовали не только учащиеся, но и весь преподавательский состав.

Сам Ключевский однажды сказал, что ни одна аудитория не удовлетворяла его так глубоко, как слушатели Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Ключевский читал живо и содержательно, он умел доходчиво, образно осветить исторические события и факты из прошлой и современной ему жизни русского народа.

В одной моей работе воспроизведен последний вербный базар, ежегодно повторявшийся в Москве весной перед Пасхой, на так называемой вербной неделе. Обычно местом базара была Театральная площадь, однако в последние два предреволюционных года его стали устраивать на Красной площади. Эту акварель я писал из окон бывших торговых рядов. Вербные базары были очень популярными и отличались исключительной пестротой красок, веселым весенним гомоном и крикливостью.

Был период, когда, следуя желанию новых экзотических впечатлений, я отправился с этюдником на Кавказ. Но любимый мной с детства Московский Кремль призывно манил назад, домой, где каждый домик, каждая мелькнувшая человеческая фигурка, каждая лошадка и даже трубный дым казались настолько родными, близкими и дорогими, что я затосковал по ним, с тех пор полюбив их навсегда и больше всего другого. Там, на юге, я понял с предельной ясностью, где мне искать свое счастье художника. Я почувствовал себя поистине счастливым от охватившего меня нового сознания, которое пробудилось так неожиданно и с такой разительной силой.

Вернувшись в Москву, окрыленный сильным душевным подъемом, я больше не сомневался в том, что мне необходимо делать и где искать нужные материалы. Этот год был для меня переломным, он открыл перед воображением далекие перспективы и совершенно новые задачи. Таким математическим методом — методом «от противного» я познал свой путь художника и никогда более не отходил от него.

Москва сыграла в моей художественной жизни большую роль. В Москве началась моя живопись; Москва вскормила во мне основные интересы и увлечения.

Другие переживания, с такой же мощью охватившие все мое существо, связаны с Сергиевым Посадом, Троицкой Лаврой (ныне г. Загорск). Сильно взволновали меня красочные архитектурные памятники этого сказочно-прекрасного городка, исключительного по ярко выраженной русской народной декоративности. Да и сама народная жизнь, оживлявшая это историческое место, потрясла мое воображение.

Московский дух, понимание красоты по-московски отражены в колоритных красках, в причудливых сочетаниях архитектурных форм построек Лавры.

Узнав Троицкую Лавру, я стал еще лучше и глубже понимать все «московское».

Влияние московской народной культуры, в известной мере знаменовавшей единство самосознания русского народа, передалось не только Троицкой Лавре, но и другим древним городам средней России, получив свое яркое выражение в их архитектуре.

Однако вместе с общим, связующим художественным единством вкусов и навыков отдельные города обладали особыми неповторимыми чертами, придававшими каждому из них свою уникальность. Таковы древние города: Ростов, Ярославль, Углич, Кострома, Владимир, Суздаль, Торжок, Тверь, Коломна, в которых мне удалось побывать. Несколько иные по архитектуре великие северные города — Новгород и Псков, однако и они объединены с Москвой общими корнями русской народности.

1958 г.

Вера не принимает умозаключений не потому, что они безрассудны, но потому, что она превосходит всякое размышление.

Святитель Иоанн Златоуст

Источник:      Журнал "Глинские чтения" март-апрель 2008 г.