ПРИЧАЩЕНИЕ ДОЛЖНО ПРЕДВАРЯТЬСЯ ИСПОВЕДЬЮ

ПРИЧАЩЕНИЕ ДОЛЖНО ПРЕДВАРЯТЬСЯ ИСПОВЕДЬЮ

Статья одного из старейших и авторитетнейших священников Рязанской епархии, внука священномученика протоиерея Анатолия Правдолюбива, посвящена вопросу, который в последние годы живо обсуждается на страницах церковной печати.

Русскую Православную Церковь охватила эпидемия пропаганды частого Причащения. Одно время я не замечал масштабов бедствия, так как всю жизнь прослужил на приходе маленького провинциального города, где трудами моих предшественников — почти сплошь новомучеников и исповедников, хотя большинство их не прославлены поименно, — сохранилась живая практика Православной Церкви. В наших местах усердные христиане причащались каждый пост, в Великий пост - два раза: на первой и Страстной седмицах. Старые и больные брали у священника благословение на то, чтобы «не выходить из шести недель», то есть причащаться каждые сорок дней. Естественно, Причащение предварялось недельным говением, включающим пост (а в постный период — усиление его), стояние на всех церковных службах (конечно, по возможности), чтение Священного Писания и святоотеческих творений, помогающих испытанию совести, и, как итог, исповедь и чтение правила ко святому Причащению. Послабление допускалось для тех, кто давно не причащался. Им говорилось, что нужно причащаться хотя бы раз в год, и разъяснялось, как нужно к Причащению готовиться. Умирающих причащали так часто, как они пожелают. Строгим правилом священника было — к желающему причаститься умирающему идти в любое время дня и ночи.

Конечно, если человек вот-вот мог умереть, его причащали, невзирая на то, что он сегодня поел.

И только изредка мне приходилось сталкиваться со стремлением причащаться более часто. Первый случай, если правильно помню, был где-то в начале 60-х годов теперь уже прошлого столетия. Одна женщина попросила причастить ее трижды в один день. После такой ошеломляющей просьбы я довольно долго с подобным не встречался. Только в конце 60-х наши священники (видимо, под давлением столичной практики) через меня задали вопрос «Как часто можно причащаться?» жившему в Сухуми бывшему духовнику Глинской пустыни схиархимандриту Серафиму (Романцову) (мы с ним познакомились через проживавшего некоторое время в нашем городе старца иеросхимонаха Макария (Еременко) — он похоронен в Рязани на Скорбященском кладбище). Отец Серафим ответил: «Наши схимники причащались раз в месяц — чаще не надо!»

Надо помнить, что Церковь Божия — единственный надежный свидетель истины, на которого может опереться человек, сбиваемый с толку разноголосицей мнений. Надо помнить, что «Церковь Бога Живаго» есть «столп и утверждение истины»(Тим. 3, 15) во все времена ее исторического существования, что в основе своей она неизменна, что изменяющееся в ней изменяется под действием Духа Святого и наиболее соответствует изменившимся условиям жизни Церкви.

Церковь, к которой мы имеем счастье принадлежать, дала целый ряд чудотворцев-святителей, сонм подвижников благочестия и великое множество мучеников, воспитала рядовых своих членов так, что весь мир дивился нравственной высоте русской интеллигенции и простого деревенского русского люда. Вот наша опора. И при несоответствии наших взглядов ее практике мы должны не ее практику менять, а наши взгляды. В частности, по вопросу о том, как и сколь часто нужно причащаться. «Церковь материнским гласом увещевает исповедоваться перед духовным отцом и причащаться Тела и Крови Христовой стремящимся к благоговейной жизни — четырежды в год или каждый месяц, а всем обязательно — раз в год» (см.: «Православное исповедание», ч. 1, вопрос 90); Катехизис, вопрос 340). Митрополит Филарет в этом месте указывает, что Причащение должно непременно предваряться исповедью, а исповеди должны предшествовать пост и молитва, то есть то, что в церковной практике называется говением. Очень хорошо порядок говения описывается епископом Феофаном Затворником в его труде «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться». Эти два мудрейших иерарха засвидетельствовали ту практику Причащения, которая установилась в Русской Православной Церкви, и я не вижу причин, ради которых нужно было бы ее менять.

Но предположим, что эти причины есть и что все-таки нужно вернуться к практике Древней Церкви. К какому же тогда периоду? К периоду первоапостольской общины? Мы знаем, что Христос совершил Тайную Вечерю в обычной — правда, в «велией и постланой» — горнице, без алтаря и престола, без икон и священных облачений; Он и Его ученики возлежали; Таинство было совершено в конце ветхозаветной пасхальной вечери, то есть после вкушения агнца и вина. Примерно так же совершали Евхаристию и Апостолы (см.: Мф. 26, 17 - 29; Деян. 2, 42, 46; 1 Кор. 11, 20 - 34).

Думаю, ясно, что, совершая Евхаристию по существу так же, как ее совершали Апостолы, мы не можем в наших условиях «общества потребления» воссоздать простоту Апостольского века в виде и правилах ее совершения. Тем более, что мы имеем печальный опыт такой реставрации у протестантов. Что из этого вышло, всем известно. Плодами протестантизма мы должны считать: в вопросах веры — господство атеизма; в вопросах нравственности — культ золотого тельца, насилия, секса, наркомании.

Частичное возвращение к простоте Апостольского века тоже проверено на практике. Это сделали в начале XX века наши обновленцы. Результат был тоже весьма печальным. Отмечу, кстати, интересный опыт отказа от церковнославянского богослужебного языка, о котором мне говорил один украинский батюшка. В начале патриаршества святителя Тихона православные украинцы, движимые общей волной самоопределения наций, смиренно попросили благословения Святейшего Патриарха на переход в богослужении с церковнославянского на украинский язык. Святитель принял Соломоново решение: там, где собрание прихода решит перейти на украинский — служить на украинском, там, где решат остаться на церковнославянском — служить на церкновнославянском. Что же получилось? Рядом оказались приходы с разным богослужебным языком. Где служили на церковнославянском - полно народу, треб и радующего сердца причта и старосты дохода. Где на украинском — пусто! Так все и перешли обратно на церковнославянский язык.

Вернемся к вопросу реставрации древнецерковной жизни. Почему попытки ее были неудачны?

1) Потому, что у реставраторов нет живого церковного предания.

2) Потому, что изменились условия церковной жизни.

3) Потому, что Христос не устроил Церковь в ее «взрослом», так сказать, состоянии, а только бросил в землю человечества малое зерно первоапостольской общины. Вырасти же в дерево с оформившимися ветвями, среди которых могут укрываться птицы небесные (см.: Мф. 13, 31 — 32), ей предстояло впоследствии.

Так что вернуться к первоапостольской практике церковной жизни так же невыполнимо, как невозможно сжать дерево в семя, из которого оно выросло.

Возникает вопрос: может быть, стоит возвращаться не к Апостольскому веку, а к времени попозже, когда церковная жизнь уже получила развитие? Для такого возврата данных у нас еще меньше. Возьмем век мужей апостольских, в который, как считается, родились Апостольские правила. Нам неясно, например, чего требует 9-е Апостольское правило: то ли ежелитургийного Причащения, то ли присутствия на Литургии до конца без обязанности Причащения. Второе вернее, так как и от членов клира Причащение требуется для того, чтобы подтвердить народу правильность совершения Таинства (правило 8-е).

Во времена гонений, как кажется, причащались все верные, присутствовавшие на Литургии, как это видно из 2-го канонического правила святого Дионисия Александрийского, в котором ставится знак равенства между вхождением в дом Божий и Причащением Святых Тайн. Но во времена гонений так и должно было быть. Когда у нас в 1940-1942 гг. почти все церкви были закрыты, некоторые батюшки отваживались служить Литургии в частных домах. На эти Литургии имели право входа только те, которые готовились причащаться. Так и должно было быть во время гонений, когда верующий мог попасть на крест, на костер, на колесование, под меч. Во времена святителя Василия Великого, то есть тут же после прекращения гонений, существовала практика ежедневного — или в среду, в пятницу, в субботу и воскресенье — Причащения, как это видно из его письма к Кесарию. Но в то же время существовала уже развитая покаянная практика, предусматривающая отлучение от Причастия на долгие годы, а иногда и на всю жизнь (см.: его канонические правила с 56-го по 83-е и другие в Книге правил). Интересно, что было много верующих, которые довольно долгое время не причащались, как это видно из 34-го правила святителя Василия Великого. В нем речь о женщине, впавшей в грех прелюбодеяния и тайно в нем покаявшейся; она должна была весь срок отлучения от Причастия стоять с верными, чтобы явным покаянием не открылся грех ее, и она не подпала бы под мщение мужа. Какой бы был смысл стоять с верными для сохранения тайны человеку непричащающемуся, если бы они все причащались? Ведь ее тайна сразу бы раскрылась. Значит, ей было среди кого укрыться, значит, многие стояли на Литургии и не причащались за ней. Так что, если мы возьмемся восстанавливать практику времен святителя Василия Великого, то попадем в тяжелое положение. Мы не знаем, кто должен причащаться ежедневно, а кто может и долго не приступать к Причастию, как призывать к порядку тех, кто не приступает к Причастию и чего, какого минимума от них требовать — все это неясно.

К единству Церкви ведет только один путь: личный подвиг каждого ее члена в деле спасения его души, то есть глубоко личное его единение со Христом в Причащении Его Тела и Крови и в исполнении Его заповедей. «Живу не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 19). А значит, и я живу в Церкви Христовой. Именно поэтому мы и должны не разорять, а всячески поддерживать сложившуюся практику подготовки к Причащению, включающую в себя возможное уклонение от обычных житейских попечений, пост, молитву церковную и домашнюю, чтение Священного Писания и святоотеческих творений, имеющее целью изучение нашей души и ее болезней.

Вообще в Книге правил есть только одно правило, повелевающее причащаться, — это 8-е Апостольское правило, по которому участвующие в службе священнослужители обязаны причаститься или представить достаточное оправдание отказа от Причастия. Следующее, 9-е правило говорит о мирянах: они обязаны участвовать молитвой в совершении Таинства, пребывая на нем до конца. Если бы им повелевалось Причащение, то зачем бы было его отделять от 8-го, проще было бы повелеть всем участникам — и священнослужителям, и мирянам — причащаться Святых Тайн. Но апостолы (точнее следующие апостольской практике мужи апостольские) отделили в деле Причастия священников от мирян.

И доныне священники причащаются за каждой совершаемой ими Литургией (причем могут не поститься перед этим и не исповедоваться), а миряне причащаются только после основательной подготовки. И практика показывает, что последнее более душеспасительно, и если священник до принятия сана не научился говеть, как должно, ему очень трудно сохранить должное благоговение к Таинству Причащения. Некоторые понимают 2-е правило Антиохийского Собора как повеление причащаться, но это не так.

Это правило осуждает не тех, кто воздерживается от Причащения, а тех, кто «отвращается» — проще сказать, гнушается Причастием. Конкретный пример такого гнушения дает нам 4-е правило Гангрского Собора, которое полагает под клятвою тех, кто не считает для себя допустимым причащаться у женатого священника.

Все остальные правила, относящиеся к Причащению, налагают на христиан те или иные ограничения в деле Причащения. Так, нельзя причащаться после супружеского общения (свт. Тимофей, 5-е), женщинам в состоянии нечистоты (Дионисий, 2-е; Тимофей, 7-е), после нечистого сновидения, если сам подал ему повод (Дионисий 4-е, Тимофей 12-е), попившему воды перед Причастием — если нечаянно проглотил, измывая уста, то можно (Тимофей, 16-е) и т.д. Готовящийся причащаться должен воздерживаться от увеселений (таков смысл 66-го правила Шестого Вселенского Собора). Особое место в правилах занимают запрещения причащаться многие годы впавшим в тяжкие грехи (Василий Великий, 56-е и далее). Эти правила содержат сложную покаянную практику.

Такая сложная покаянная практика существовала довольно долго, но все время она вызывала сомнения в ее полезности, что отразилось в 106-м правиле Шестого Вселенского Собора, призывающем духовника соразмерять епитимью с состоянием кающегося. Практическое соблюдение этого правила привело впоследствии к выходу из употребления покаянной практики святителя Василия Великого.

Я сделал экскурс в канонические правила с целью показать, как непросто было становление современной практики Причащения, как много стоит за ней духовного опыта многих поколений иерархов и других духоносных мужей, как опрометчиво поступают те, кто гоняется за каждым новым ветром учения.

Протоиерей Владимир Правдолюбов,

почетный настоятель храма Святителя Николая

в г. Касимове Рязанской области

Источник:      Журнал «Пастырь»: январь-февраль 2008 г.