«КРОНШТАДТСКИЙ БАТЮШКА»

«КРОНШТАДТСКИЙ БАТЮШКА»

(Окончание. Начало см.: «Пастырь»,2008,ноябрь,декабрь)

Кризисные явления в обществе и Церкви и отношение к ним отца Иоанна

Революционные события 1905 года по-разному воспринимались даже самими священнослужителями, часть которых поддерживала происходившие в стране бунты, считая их закономерным итогом предшествующего внутриполитического курса. Иначе относился к происходящему отец Иоанн Кронштадтский. Он заявлял об этом в своих пастырских выступлениях. Так, в феврале 1906 года, в проповеди на первую неделю Великого поста он говорил: «Будем дорожить своею православною верою и жить достойно своего христианского звания, во всякой добродетели; будем готовы дать ответ всякому неверному, спрашивающему о нашем уповании, чтобы посрамить дерзкое неверие. А ныне так часто приходится встречаться с неверующими, умножившимися как дикая трава в поле, особенно в интеллигентном мире». И далее: «На почве безверия, слабоумия, малодушия, безнравственности совершается распадение государства. Без насаждения веры и страха Божия в населении России оно не может устоять»[1]. Резкое неприятие революции — эпохи «мятежного беснования» — естественно вытекало из жизненных установок и системы ценностей, которых в течение всей своей жизни твердо придерживался Кронштадтский пастырь.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский сделал все, чтобы восстановить авторитет Церкви в народе, возродить единство верующих, разжечь в сердцах огонь истинной любви и искренней молитвы. Он понимал, сколь велика роль Церкви в русском обществе: она объединяет, направляет, миротворит, она спасает. Его правота с особой силой подтвердилась впоследствии, в годы революционного и военного лихолетий, да и в наше непростое время.

Отметим, что отец Иоанн Кронштадтский особую ответственность за происходящие в стране события возлагал на интеллигенцию. Он грозно предостерегал тех, кто надеялся по иноземному образцу перекроить историческое бытие России, кто подрывал христианскую веру, развращал нравы, смущал умы: «Вы, интеллигенты, оставили небесную мудрость и ухватились за земную суету, ложь, мираж, мглу непроглядную и будете наказаны собственным безумием, своими страстями»[2]. На самом краю пропасти он пытался удержать страну от беды.

Неудивительно, что многие представители либеральной и радикально настроенной интеллигенции с ненавистью относились к отцу Иоанну и стремились опорочить его имя в шумных клеветнических кампаниях на страницах своих печатных органов, в серии «сенсационных разоблачений». На руку им сыграло то обстоятельство, что в конце 1870-х — начале 1880-х годов в Кронштадте появилась и начала распространяться по России секта, доставившая отцу Иоанну много горя и им осужденная. Речь идет о так называемых «иоаннитах». Отцу Иоанну приходилось в результате появления этой секты совершать миссионерские поездки с целью осуждения и пресечения деятельности подобных «почитателей». Однако газетные пасквилянты вовсе не интересовались истинным положением дел и чернили имя отца Иоанна, поносили его на все лады.

И все же «древо познается по плодам его». Плоды неутомимых трудов Кронштадтского пастыря были настолько впечатляющи, что его поддерживали, ему верили все здоровые силы общества.

Согласно своему мировоззрению, отец Иоанн был человеком, глубоко преданным монархической идее. В этом отношении он также шел «против течения», поскольку в русском обществе усиливались антимонархические настроения. Между тем, для отца Иоанна судьба России была неотделима от судьбы ее венценосного правителя, а судьба царя неотделима от судьбы Православия. Известно его высказывание: «Кто верен Богу, тот верен и Царю». Неоднократно в проповедях отца Иоанна звучала мысль об идеальном характере государственного строя в России: «Единодержавие и самодержавие есть самая естественная и Богом указанная и узаконенная форма правления, всего более споспешествующая благоденствию и успехам государства и благу подданных». На основе этого убеждения делался следующий вывод: «Русский Государь есть единственный православный Помазанник Божий и образ державы Бога на земле, первый венценосный сын Церкви» (Слово в день коронации Николая II, 1897 год). В подобных высказываниях Кронштадтский пастырь стремился подчеркнуть уникальное религиозное своеобразие Русской державы, которая едва ли не единственная сохраняла в то время традиции подлинно христианской монархии. Показательно, что он находился в царском дворце в Ливадии при последних днях жизни Императора Александра III, и сама кончина Государя последовала в его присутствии. Больной император встретил отца Иоанна словами: «Я не смел пригласить Вас сам. Благодарю, что Вы прибыли. Прошу молиться за меня, недомогаю». Это было 12 октября 1894 года. После совместной коленопреклоненной молитвы Государя наедине с отцом Иоанном последовало значительное улучшение здоровья больного и появились надежды на его выздоровление. Так продолжалось пять дней. Но 17 октября снова началось ухудшение, и в этот день Государь вторично приобщился Святых Тайн из рук отца Иоанна Кронштадтского. «Я не считал своей миссии выполненной, — говорил отец Иоанн, — доколе сам не причащу высокого больного. Я крайне нуждаюсь сам в ежедневном причащении Святых Тайн и почитаю за великое лишение, если не причащусь. Так же больной человек нуждается в этом все оживотворяющем Таинстве, если не всякий день, то через некоторый промежуток, и я, отслужив 17 октября Божественную литургию в присутствии Высочайших особ, отправился с Чашею Жизни вместе с протодиаконом в карете во дворец к болящему. Вошедши со Святой Чашей в помещение его, я вслух произнес слова из церковной песни: «Се входит Царь славы, се Жертва тайная совершенно дориносится, верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем»[3]. В последние часы своей жизни Александр III говорил отцу Иоанну: «Вы — святой человек. Вы — праведник. Вот почему Вас любит русский народ». «Да, — отвечал отец Иоанн, — Ваш народ любит меня». «Любит, — ответил Государь, — потому что знает, кто Вы и что Вы»[4].

Умирая, по принятии Таинства Елеосвящения и Святых Тайн, Государь просил отца Иоанна возложить свои руки на его голову, говоря ему: «Когда Вы держите руки свои на моей голове, я чувствую большое облегчение, а когда отнимаете, очень страдаю — не отнимайте их»[5].

Отец Иоанн так и продолжал держать свои руки на голове умирающего царя, до самой кончины.

В последующие годы отец Иоанн, предвидя страшную судьбу России, предупреждал, что если Россия предаст Царя и веру, она перестанет быть Святою Русью. Отец Иоанн с негодованием относился ко всем тем материалистическим и вольнодумным либеральным течениям, которые подрывали веру русского народа и расшатывали тысячелетний государственный строй России. Он обращался к современникам и соотечественникам: «Научись, Россия, веровать в правящего судьбами мира Бога Вседержителя и учись у твоих святых предков вере, мудрости и мужеству... Господь вверил нам, русским, великий спасительный талант православной веры... Восстань же, русский человек!.. Кто вас научил непокорности и мятежам бессмысленным, коих не было прежде в России?.. Перестаньте безумствовать! Довольно! Довольно пить горькую, полную яда чашу — и вам, и России». И грозно пророчествовал: «Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению... Если в России так пойдут дела и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония... Бедное отечество, когда-то ты будешь благоденствовать?! Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству и чистоты нравов»[6].

С безверием и нигилизмом он боролся устроением монастырей — Сурского, Леушинского, Воронцовского — и множества подворий (в начале века их было больше пятидесяти). «Службы в этих монастырях отличались особой благоговейностью и строгим соблюдением устава. Они становились духовными центрами городских рабочих окраин, где особенно не хватало приходских церквей. Многие люди избирали себе духовников из числа служащих на подворьях»[7].

Редок был тип святости отца Иоанна: это была святость в миру, среди множества самых разных людей, посреди бушующего житейского моря. У него была также особая миссия «воцерковления» столицы, о чем выразительно писал священномученик Иоанн Восторгов: «Многолюден этот город, богат, красив, в нем бьет ключом жизнь государства. Но было в нем что-то доселе не русское, не народное, не церковное, что-то неродное и холодное. Туда отправлялись по самым различным делам. Не ехали только с одной целью: для богомолья, для покаяния, для очищения совести, для служения Богу. Столица России, К ЯК бы, не была воцерковлена в глазах народа и оттого оставалась для него чужою. Нужен был живой праведник, живой носитель веры. Казалось, невозможно было ему явиться в шумной столице с ее соблазнами и суетой, чтобы мог воссиять подвижник веры с духом аскетизма, без которого не может русский человек себе представить святости. Нужно ли говорить, что такой именно подвиг и совершил отец Иоанн? Было в этом что-то таинственное и непостижимое, как таинственно все великое в мире. И было что-то величаво простое в отце Иоанне и его служении — как просто все великое в мире. Клевета и злоба «передовой» печати так же бессильны поколебать веру в праведность отца Иоанна, как бессильны для нас уверения, что солнце не светит, а дает нам тьму и холод»[8].

Нельзя обойти вниманием одно обстоятельство, которое вызвало особо болезненную реакцию «передовой» печати: 76-летний пастырь в годы первой русской революции активно поддержал простых русских людей, стихийно выступивших на защиту православной государственности. Он благословил создание Союза Русского Народа и вступил в него рядовым членом (членский билет № 200787). При вступлении в СРН он собственноручно написал такое заявление: «Желая вступить в число членов Союза, стремящегося к содействию всеми законными средствами правильному развитию начал Русской государственности и русского народного хозяйства на основах Православия, неограниченного Самодержавия и Русской Народности, — прошу зачислить меня как единомышленника»[9].

Последний год жизни и кончина отца Иоанна

Ни преклонный возраст, ни все усиливающиеся недомогания не снижали уровня духовной и государственной деятельности отца Иоанна. Он вплоть до последних месяцев жизни ежедневно ездил в столицу для встреч по необходимым делам, а также посещал и другие города Империи.

В 1908 году наступает последний период земной жизни кронштадтского праведника. Болезнь одолевает его, но он продолжает подвижническое служение Богу и людям, молится за больных, помогает страждущим. Об этом свидетельствует дневник отца Иоанна. Дневниковые записи содержат самый живой отклик пастыря на злободневные события: проигранную войну с Японией, потерю военных кораблей, враждебность к России со стороны ряда европейских стран. Не проходят мимо его внимания поджоги на заводах, разложение воинской дисциплины, узурпирование Государственной Думой законных прав русского Самодержца, ядовитые поношения в либеральной печати представителей духовенства.

В проповеди от 8 мая 1908 года отец Иоанн, в частности, сказал: «Кайтесь, дорогие братья и сестры, кайтесь, исправляйтесь: время коротко. Быть может, завтра придется лежать на столе... И тогда мы скажем: вчера он беседовал с нами, а сегодня уже на столе. Тогда мы опомнимся. Но будет уже поздно». Эти строки ясно показывают, что старец предчувствовал близкую кончину.

Незадолго перед смертью он заносит в свой дневник: «По моей старости (79 лет) каждый день есть особенная милость Божия, каждый час и каждая минута: сила моя физическая истощилась, зато дух мой бодр и горит к возлюбленному моему Жениху, Господу Иисусу Христу. Столько залогов милости я получил и, получая от Бога в этой жизни, надеюсь, что и в будущей жизни по смерти получу; а смерть есть рождение в жизнь вечную Божией милостью и человеколюбием»[10].

В конце 1908 года отца Иоанна начала одолевать застарелая болезнь — тяжелое воспаление мочевого пузыря. В последние годы постоянные боли мучили его и днем и ночью. Хотя болезнь причиняла много страданий, однако пастырь не изменял своему правилу — ежедневно совершал богослужение, причащаясь Святых Христовых Тайн. Только в последние дни своей жизни он не мог совершать Литургии и причащался на дому. В последние годы были периоды, когда он не принимал никакой пищи. «Только и живу причастием Святых Тайн», — говорил он.

В последний раз отец Иоанн служил Божественную литургию в Андреевском соборе 10 декабря 1908 года. Монахиня Анастасия, присутствовавшая на этой Литургии, вспоминала: «Нельзя забыть того впечатления, которое батюшка произвел своим видом и едва слышным голосом. Паства почувствовала, что батюшка уходит навсегда. Стоны, крик, плач поднялись... Картина эта так потрясла батюшку, что он плакал, как ребенок; он велел после Литургии вынести кресло из алтаря на амвон и долго поучал народ, советовал помнить его заветы: молиться, любить Бога»[11]. После этого он уже не выходил из дому. Его ежедневно причащали на дому, вместо лекарств он пил воду из источника преподобного Серафима.

Когда во время болезни его посетил митрополит Московский Владимир, отец Иоанн сказал ему: «Благодарю Господа моего за ниспосланные мне страдания для предочищения моей грешной души. Оживляет Святое Причащение». В последние три дня болезнь приняла особенно тяжелый характер, однако сознание было ясным до конца. 18 декабря, как бы забывшись, он спросил игумению Ангелину, настоятельницу Иоанновского женского монастыря: «Которое сегодня число?» Она ответила: «Восемнадцатое». — «Значит, еще два дня», — сказал в раздумье отец Иоанн. Незадолго до смерти он разослал всем почтальонам, рассыльным и другим людям, исполнявшим его поручения, праздничные открытки на Рождество Христово. «А то и вовсе не получат», — прибавил он.

Последнее свое распоряжение отец Иоанн сделал 19 декабря в 8 часов вечера. Игумения Ангелина, проведшая при батюшке весь этот день, просила у него благословения освятить храм-усыпальницу, который был давно готов, но не освящен. На эту просьбу батюшка ответил: «Да, да, освятить» — и поднял руку в знак благословения. Игумения, приняв благословение, уехала в монастырь готовиться к освящению. (Освящение храма было совершено 21 декабря благочинным монастыря архимандритом Макарием с причтом).

Вечером 19 декабря отец Иоанн пришел в себя и жаловался на жар. Окружающие поняли, что он умирает. По просьбе престарелой и больной супруги отца Иоанна Елизаветы Константиновны в квартире остались на ночь их родственники: священник Иоанн Орнатский и Р.Г. Шемякина, которые вместе со слугами пастыря не отходили от него. В ночь с 19 на 20 декабря в Андреевском соборе отслужили Божественную литургию. А около 4-х часов утра священник Иоанн Аржановский, заменявший болящего духовника пастыря, и соборный священник

Николай Петровский прибыли со Святыми Дарами, и отца Иоанна удалось причастить. В 7 часов 40 минут 20 декабря 1908 года всероссийский батюшка отошел ко Господу на 80-м году жизни.

После того, как была отслужена первая панихида в квартире пастыря, торжественно-печально загудел колокол Андреевского собора, извещая жителей Кронштадта о великой утрате. О кончине отца Иоанна было немедленно сообщено по телеграфу в Царское Село, в Гатчину, митрополиту С.-Петербургскому Антонию (Вадковскому) и обер-прокурору Святейшего Синода К.П. Победоносцеву. На докладе последнего о кончине протоиерея Иоанна Ильича Сергиева 21 декабря Государь Император Николай II собственноручно начертал: «Со всеми почитавшими усопшего протоиерея отца Иоанна оплакиваю кончину его». От имени Их Императорских Beличеств Государынь Императриц Марии Феодоровны и Александры Феодоровны на гроб почившего были возложены венки.

В тот же день весь Петербург уже знал о кончине Всероссийского пастыря. Утром 21 декабря на Балтийском вокзале несметные толпы народа брали билеты, устремляясь в Кронштадт.

Отпевание совершалось в Андреевском соборе, а затем тело было перевезено для погребения в Петербург. По словам очевидцев, рыдания народа, порою заглушавшие возгласы священнослужителей, производили потрясающее впечатление. В последний путь отца Иоанна провожали десятки тысяч верующих. Его погребли 23 декабря в нижнем храме Иоанновского женского монастыря на реке Карповке.

Начало прославления отца Иоанна Кронштадтского было положено Государем Императором, будущим царем мучеником Николаем П. В словах Государя, обращенных к митрополиту Антонию, говорилось: «Неисповедимому Промыслу Божию было угодно, чтобы угас великий светильник Церкви Христовой и молитвенник Земли Русской, всенародно чтимый пастырь и праведник, отец Иоанн Кронштадтский».

К сороковому дню после кончины отца Иоанна Государь издал особый рескрипт от 12 января 1909 года об увековечении памяти Кронштадтского пастыря. В нем было отдано высочайшее повеление «совершать молитвенное поминовение почившего ежегодно в день кончины его, а в нынешнем году приурочить оное к сороковому дню этого события». Государь Император выражал надежду, что данное начинание принесет свет утешения народному горю, зародит на вечные времена новый источник вдохновения для будущих служителей и предстоятелей алтаря Христова.

Указ был рассмотрен на заседании Святейшего Синода, и 15 января Синод определил уже конкретные действия на основе этого рескрипта. 28 января 1909 года — именно на это число пришелся сороковой день со дня кончины отца Иоанна Кронштадтского — стало, можно сказать, первым днем его почитания и началом общецерковного прославления.

М.М. Любомудрова, г. Санкт-Петербург

Примечания:

1. ЦГИАСПб, Ф. 2219, оп. 1, д. 1, л. 93-94.

2. Новые грозные слова отца Иоанна Кронштадтского 1906 — 1907 гг. М., 1993, с. 41.

3. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. М., 1999. С. 165.

4. Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб, 1994. С. 154.

5. Санкт-Петербургские епархиальные ведомости, 2003. С. 36.

6. Новые грозные слова отца Иоанна Кронштадтского 1906 — 1907 гг. М., 1993. С. 45.

7. Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб, 1994. С. 157.

8. Там же, С. 158.

9. Степанов С. А. Численность и состав черносотенных союзов и организаций/ / Политические партии России в период революции 1905-1907 гг. М., 1987. С. 198.

10. Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. М., 2003. С. 57-114.

11. Святой праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях современников. М., 1996. С. 95.

Источник:      Журнал «Пастырь»: январь-февраль 2008 г.