«БЛАГОДАРИТЬ НАДО НЕ МЕНЯ...»

«БЛАГОДАРИТЬ НАДО НЕ МЕНЯ...»

Этот апрельский вечер я, наверное, буду помнить до конца жизни. В восемь часов теща не позвонила. На наши звонки не ответила. Теще было за 90, но она жила одна, чувствовала себя сравнительно неплохо, хотя на улицу уже не выходила. Несколько раз в неделю мы возили ей продукты, а готовила она сама. Силы еще позволяли. Время от времени ночевали у нее. Мы договорились, что каждый вечер в восемь часов она будет звонить нам и сообщать о себе. В тот злополучный вечер она не позвонила. Ни в восемь, ни позже. Телефон молчал, и от этого становилось не по себе. Сначала успокаивали себя: «Может, еще позвонит. Наверное, просто заснула». Но чем дальше, тем больше тревога нарастала.

В конце концов решил: надо ехать, нельзя оставаться в неведении. Быстро собрался и отправился в путь. Дорога была не близкая — на другой край Москвы. Но об этом не думалось. Предчувствия были самые плохие...

Подхожу к дому. Света в окнах нет. Сердце сжалось. Но опять пытался себя успокоить: а вдруг она просто спит. Поднялся на второй этаж, позвонил в дверь. Тишина. Позвонил еще. Опять тишина. Начал сильно стучать, сначала рукой, а потом и ногой. Ключ у меня был, но теща закрывала квартиру на засов. Откуда-то из глубины послышался стон. Стучу, кричу, в ответ только стон. Иду к соседке, объясняю, что к чему, беру ее с собой, ломаю дверь и вижу: теща лежит в темноте на полу, у входа на кухню. Лежит, не может подняться и только стонет. Едва дотащили ее в комнату и посадили на диван. Теща ничего не говорила. Вызвали «скорую». Позвонил жене. Врачи сказали, что у тещи инсульт. Поднесли к ее губам чашку воды, но она не смогла ее выпить. Врачи покачали головой: «Если она и глотать не в состоянии...» Повезли в больницу. Жена осталась на ночь с мамой. А я вернулся домой и утром начал договариваться со священником о том, чтобы он причастил тещу в больнице. Состояние ее было крайне тяжелое, речь отнялась, хотя сознания она не теряла. Врачи никаких надежд не давали. Священник Алексий (по светской профессии — врач), причастив тещу, подтвердил, что готовиться надо к худшему.

В больницу я приехал через час после того, как он ушел. С одной стороны, мы испытали облегчение от того, что тещу удалось причастить. С другой — мысль о предстоящей разлуке камнем лежала на сердце. Теща лежала на кровати молча, неподвижно. Жена рассказала мне о разговоре со священником. Воцарилось тягостное молчание. И вдруг в тишине раздался громкий, четкий голос тещи, правда, чуть хрипловатый: «Что же ты не отдернула занавеску? Темно же ведь». Мы не поверили своим ушам. Ведь совсем недавно теща не могла произнести ни слова. А тут сразу две фразы...

Через десять дней, на Пасху, теща была уже дома. Мы боялись, что она не сможет подняться к себе в квартиру, но она чуть ли не вбежала на второй этаж. Не скажу, что потом она ни на что не жаловалась. Но буквально на глазах теща ожила после тяжелейшего удара. Свершилось настоящее чудо, свершилось после причащения Святых Христовых Тайн. Я позвонил священнику, поблагодарил его, но он ответил: «Благодарить надо не меня, а Господа». Милостью Божией теща прожила еще два года...

В.В.

Источник:      Журнал "Русский инок" январь 2009 г.