ЗНАКИ СВЯТОГО ОНУФРИЯ

ЗНАКИ СВЯТОГО ОНУФРИЯ

Эта удивительная история началась несколько веков назад на живописном берегу реки Буг, в плодородной долине, поросшей вековыми дубами, неподалеку от маленькой польской деревеньки Яблечна — там, где стоит сейчас древний монастырь преподобного Онуфрия Великого. Единственный православный монастырь на территории современной Польши, за пять веков ни разу не отступивший от Православия. А закончилась эта история в России, в тихом московском Замоскворечье...

Предание гласит, что однажды на берегу Буга возник перед изумленными рыбаками удивительный старец с огромной бородой, заплетенной в длинную косу. Волосы его были белы как снег и спускались до земли. Полуобнаженный, опоясанный вокруг бедер листьями, старец был предельно истощен, почти бестелесен. Лик его сиял так, что больно было смотреть. Пораженные рыбаки попадали наземь. Никто не знал тогда, что перед ними стоит преподобный Онуфрий Великий, знаменитый подвижник веры, живший в четвертом веке нашей эры в Фиваидской пустыне в Египте. Святой произнес пророческие слова: «В этом месте будут славить имя мое» и исчез. Рыбаки поведали о своей чудесной встрече с отшельником односельчанам. Местный священник разыскал в богослужебных книгах изображение преподобного Онуфрия Великого и историю, рассказанную его современником, преподобным Пафнутием, встретившим подвижника в безлюдной дикой пустыне. Но это ничего не разъяснило.

История, однако, имела продолжение. Вскоре после чудесного явления святого Онуфрия на то же самое место приплыла по Бугу его икона. Приплыла и встала у берега. Это был большой, почти в человеческий рост образ отшельника, недавно явившегося рыбакам. Весть о чудесном событии мгновенно облетела близлежащие деревушки. Вскоре на берег прибыла торжественная процессия во главе с православным священником и хозяином окрестных земель. Священник подтвердил, что это образ святого Онуфрия Великого, шестьдесят три года прожившего в пустыне. Икону поставили под дубом, и люди долго молились перед ней. От чудесного образа исходила такая благодать, что все забыли о времени. Но дела звали сельчан вернуться домой.

Оставить в пустынном месте святую икону без охраны было невозможно. Но ведь древний пустынножитель сам выбрал этот безлюдный берег Буга. Перенести образ в другое место, что значило бы нарушить волю святого, православные не осмелились. Несколько мужчин решили не покидать берег, охранять чудесный дар и строить там церковь. Уже через несколько дней они срубили деревянную часовню и поместили в ней образ святого.

Позднее на месте часовни была построена пустынька, которая и выросла в большой мужской монастырь, носящий имя святого Онуфрия. Это один из самых древних памятников Православия на Холмско-Подлясской земле, первые упоминания о нем относятся еще к 1488 году. Монастырь располагался на землях, принадлежащих богатому православному роду Забережинских. Историки считают Яна и Анну Забережинских основателями обители в Яблечне. Первое рукописное монастырское Евангелие датировано 1498 годом. Эту дату считают временем рождения обители.

В самые тяжелые времена как зеницу ока хранили монахи свою святыню — древний образ преподобного Онуфрия в серебряном окладе. Находился он в главном храме в первом ряду иконостаса с правой стороны, где, согласно православной традиции, висит храмовая икона.

Историки датируют этот образ две-надцатым-тринадца-тым веком. Фигура святого несколько затемнена. За ней виднеются контуры вековых деревьев у реки Буг. Находясь в молитвенном сосредоточении, подвижник словно не замечает происходящего вокруг. Сотни паломников из славянских земель приходили поклониться чудотворной иконе. Пройдут века, и святой Онуфрий станет покровителем не только польских монахов, но и русских инокинь...

Но вернемся в Яблечну. В 1596 году в Бресте была принята уния, по которой часть православных иерархов признавала над собой главенство папы Римского и католическую догматику, оставив только привычные православные церковные обряды.

Последовательно отстаивающий чистоту Православия монастырь Онуфрия Великого Брестскую унию не принял, чем навлек на себя множество бед и наветов. Многие годы обитель отражала экспансию католиков и униатов.

Первая мировая война больно ударила по православным людям Польши. По всей стране начался массовый исход насельников монастырей. В августе 1915 года в скорбный путь в глубь России, забрав с собой икону преподобного Онуфрия, отправились и монахи из Яблечны. В обители остался лишь один инок, которого вскоре арестовали. Наступил и трагический момент, когда немцы отняли монастырское здание для армейских нужд. Правда, уже через год братия вернулась домой, и под сводами монастыря вновь зазвучала молитва.

Но времена менялись в худшую сторону. Было арестовано имущество монастыря. По воспоминаниям местной жительницы Марии Мамчур, на монастырское хозяйство жадными глазами смотрел богатый земледелец Целлер, немец по происхождению. Он стал «злым духом» обители, последовательно отнимая сначала урожай, инвентарь, запасы дров и продуктов; потом замахнулся на монастырские земли, сад, огород, пасеку. И в конце концов полностью разорил монастырь. Обитель беднела, но духовность и вера иноков не колебалась.

Даже когда в монастырь пришел голод и монахи получали в день одну единственную миску супа, приготовленную из старой картошки да горсти ржаной муки, они не покинули родную обитель...

Никогда не забудут в Яблечне страшный день 9 августа 1942 года, когда в монастырь нагрянули подвыпившие фашисты. Они что-то искали, рыскали по монастырю. Епископ Тимофей, живший в обители, прекрасно владел немецким языком. Однако добиться объяснений от непрошеных гостей не удалось. Обстановка накалялась. Внезапно из деревянного дома, где находились братские кельи, повалил дым. Немцы подожгли и дом настоятеля. Принесли солому и бросили ее под церковные двери. Чудом они не загорелись. Но сгорели уникальная библиотека и архив. Огонь грозил перейти на другие храмовые постройки. Тогда-то старейший из насельников, брат Игнатий, бросился к звоннице и ударил в набат. Надо было сзывать верующих и спасать монастырь. Брату Игнатию было уже более восьмидесяти лет. Круглый сирота, он с четырех лет жил в обители. Старому монаху она была дороже жизни.

Вслед за Игнатием на звонницу вбежал немецкий солдат с автоматом. Колокол пробил два раза и замолк. Короткая автоматная очередь, и земная жизнь праведника закончилась. Но память о нем навсегда осталась в православной Польше. 7 июня 2003 года монах Игнатий был причислен к лику новомучеников многострадальной Холмско-Подлясской земли.

Окончание войны не принесло Яблечне желанного мира: незащищенная обитель постоянно подвергалась нападению кочующих по лесам банд.

Подлинное возрождение монастыря началось в семидесятых годах прошлого века при архимандрите Савве. (Ныне он - Предстоятель Польской Православной Автокефальной Церкви, Блаженнейший митрополит Варшавский и всей Польши).

Часовня у святого источника

Непредсказуемая журналистская судьба привела меня несколько лет назад в Польшу, изобилующую святынями и историческими ценностями. По милости Божией мне удалось побывать в православных монастырях Польской земли.

Одной из самой запоминающихся была поездка к преподобному Онуфрию...

Сейчас уже невозможно представить себе монастырь в Яблечне бедным, униженным, разоренным. В памяти этот обетованный уголок навсегда остался чудесной картиной не пожалевшего красок живописца.

Свежая позолота надвратной церкви, пчелы, пруд, сад, щебетанье птиц и характерное сухое пощелкивание крепких аистиных клювов... Над часовенкой святого источника на высоком шесте расположилось гнездо аистов. Гнездо благородным птицам помогли соорудить монахи — по дедовскому методу вкопали в землю крепкий столб, на вершине его укрепили деревянное колесо от телеги, на котором аисты и свили себе гнездо. Молодым инокам хотелось, чтобы в обители поселилось много аистов, и они подготовили несколько площадок под гнезда. Но постоянными насельниками обители оказались только три птицы. У каждой из них свое имя! Не только в монастыре, но и вокруг него все было прекрасным. Неподалеку, на пригорке, над быстрым извилистым Бугом стояла дивной красоты деревянная церковь Святого Духа. До границы с Белоруссией от нее всего несколько метров.

...У каждой обители, как и у человека, свое неповторимое лицо и свой особенный характер. Монастырь святого Онуфрия исполнен радости, жизнелюбия и благодати. Как щедрому открытому человеку, этому монастырю присуще гостеприимство и хлебосольство. Хозяева приняли паломников чудесно: показали отлично обустроенные храмы с чудотворными иконами, монастырское кладбище, угодья и небольшой свечной заводик. Настоятель обители, архимандрит Георгий, блестящий знаток греческого языка, нашел время для беседы с нами.

Впечатления от этого яркого, долгого монастырского дня со временем не стирались, не меркли. Но вот что поразительно: несмотря на обилие впечатлений и множество прочитанных рассказов о преподобном Онуфрии, мне не писалось. Проходили дни, а статья о монастыре все еще оставалась черновиком. В чем же дело? Уже несколько месяцев стояла на моей книжной полке книга «Подвижники Марфо-Мариинской обители милосердия», составленная известным московским священником протоиереем Александром Шаргуновым. Отец Александр является настоятелем храма святителя Николая в Пыжах, находящемся в Замоскворечье, на Большой Ордынке, в пяти минутах ходьбы от этой обители.

Меня интересовала все, что связано с нею. Ведь настоятельницей обители была преподобномученица Великая Княгиня Елисавета Феодоровна. Но все не хватало времени заглянуть в новую книгу. И вот теперь, сидя под иконой преподобного Онуфрия Великого, привезенной из Яблечны, ощутила я незримые духовные нити, которыми связан весь Божий мир.

Преподобный Онуфрий был духовно связан и с древним мужским монастырем в польской Яблечне и с женской Марфо-Мариинской обителью, расположенной в тихом московском Замоскворечье. В начале двадцатого века великий отшельник явился во сне простой девушке Фросе, жившей в маленьком провинциальном городке Богодухов Харьковской губернии и полностью изменил ее судьбу. По воле святого старца девушке было суждено стать монахиней Любовью и подвизаться за сотни километров от родного дома в Москве.

Сны монахини Любови

Фросе было пятнадцать лет, когда после смерти родителей она осталась совсем одна в большом доме. Родители ее были людьми благочестивыми. Отец — церковный староста — не жалел собственных денег на украшение сельского храма. Фрося с детства мечтала уйти в монастырь. Больше всего на свете любила она церковь и молитвы. Однажды, сделав из веревочки четки, взяла свечку, забралась в дупло огромного дерева и молилась там, пока не уснула.

Старший брат Илья забрал сестру к себе в Богодухов. Он был вдовцом с тремя детьми. На маленькую Фросю легли многочисленные домашние заботы. Но были и радости. Брат трудился регентом архиерейского хора, и Фрося стала петь в нем. У нее было прекрасное сопрано.

Однажды с Фросей произошел удивительный случай. Девушка собиралась в церковь, к всенощной, но внезапно захотела спать. Захотела так сильно, что легла и... уснула на сутки. Это было 25 июня 1912 года. В том сне впервые явился Фросе дивный старец с сияющим лицом, с длинными волосами, белоснежной бородой почти до земли, в белой перепоясанной рубахе. Сияние этого лика Евфросиния выдержать не могла и упала перед старцем ниц.

- Я — святой Онуфрий, не бойся меня, — сказал тот и перекрестил девочку большим крестом. - Все тебе прощается. А теперь пойдем со мной, я тебя поведу по всем мытарствам. И покажу мучеников.

В своем невероятном сне девушка как бы наяву увидела бездны ада и великолепие рая. Святой старец подвел ее к дивной, благоухающей цветами обители и сказал: «Это обитель святых жен Марфы и Марии».

Там же преподобный Онуфрий впервые показал Фросе ее будущих духовных наставников: Великую княгиню Елисавету Феодоровну и отца Митрофана. Оба были в белой одежде с белыми крестами на груди. До этого времени жившая в глухой провинции Фрося даже не предполагала о существовании Марфо-Мариинской обители в Москве и никогда ничего не слышала ни о Елисавете Феодоровне, ни о ее духовнике. Но уже тогда увидела их в образе мучеников, хотя до революции еще было далеко. Наконец, преподобный Онуфрий перекрестил девочку, и она проснулась.

Когда Фрося проснулась, ноги ее отнялись до колен, и она не могла говорить. Родным пришлось три месяца носить ее на руках. Ни один врач не мог излечить девочку.

Наконец, в сентябре 1912 года Фросю на руках принесли в женский монастырь города Богодухова, где находилась чудотворная Каплуновская икона Божией Матери. Девочку причастили, после молебна перед иконой она приложилась к дивному образу и — мгновенно исцелилась. Вспомнила, как во сне преподобный Онуфрий говорил ей о Богоматери:

— Это твоя Надежда.

Фрося решила уйти из мира и стать монахиней. Ей предлагали поступить в Богодуховский женский монастырь, но она знала, что ей уготован совсем иной путь. Расспрашивала у всех о святых Марфе и Марии и о том, где находится обитель, носящая их имя. Но никто в провинции об этом не знал.

Наконец, она встретилась с послушницей Василисой из того же Богодуховского монастыря, которой посчастливилось поступить в знаменитую Марфо-Мариинскую обитель в Москве. Фрося умолила монахинь написать Василисе о своем желании оказаться там. Вскоре пришел положительный ответ от Василисы. Не сказав никому ни слова, Фрося уехала в Москву.

Когда по приезде ее привели к настоятельнице, Фрося едва не потеряла сознание. Перед ней стояла та самая мученица, которую она видела в своем первом сне. До мученического венца Великой княгине оставалось еще целых пять лет. Духовник обители отец Митрофан записал в дневник сон Фроси и поставил на своих записях дату.

Обитель стала для Евфросинии смыслом жизни. И всю свою жизнь посвятит она Богу и обители. Здесь найдет она свою лучшую подругу, монахиню Надежду, с которой не расстанется до самой своей смерти. Преподобный Онуфрий благословит святую дружбу инокинь. В одном из своих снов Фрося увидит, как святой перевязывает их руки голубой лентой.

...Господь давал монахине Любови многие духовные и физические силы. Она никогда не унывала, не роптала на судьбу. Обладала удивительной способностью общаться с самыми разными людьми. В начале своей монастырской жизни она вставала летом в четыре часа утра, убирала сад, протирала полы, накрывала стол в трапезной, потом будила остальных сестер. За трапезой никогда не сидела, подавала еду, а затем мыла посуду.

После революции монахиня спасала обитель от голода. Москва выживала только благодаря «мешочничеству». Но мешки надо было еще провезти через посты и заставы. Бывало, что матушка сама впрягалась в телегу полную хлеба. Хрупкая молодая женщина дважды в день проходила от деревушки Семеновки до обители, неся на спине по два мешка картошки тридцать два километра. И так — восемь лет. На коленях у нее были большие незаживающие раны. Она почти ничего не ела, спала в кухне на голом полу, а на рассвете опять отправлялась в поход за пропитанием для обители. Находившаяся под покровительством преподобного Онуфрия, она ничего не боялась: ни грабителей, ни мародеров, ни бдительных красноармейцев, отбирающих у людей последний кусок хлеба.

После одного из своих последующих видений, матушка не пила и не ела в течение 37 суток и при этом работала, как обычно: молилась, носила на себе продукты для обители, пела в монастырском хоре. О снах ее знали далеко за пределами обители. Святейший Патриарх Тихон вызывал к себе простую инокиню и просил рассказать свои видения. Однажды преподобный Онуфрий предсказал ей скорую кончину Святейшего Патриарха Тихона. Она вела дневник и делала записи о своих удивительных встречах с преподобным Онуфрием. Всецело доверяла она и своей верной подруге монахине Надежде. Ей довелось на 27 лет пережить матушку Любовь и рассказать о ней в книге.

Долгие десятилетия преподобный Онуфрий Великий был защитником и покровителем насельниц, направлял их духовные помыслы, сберег при разгроме монастыря большевиками, а потом во времена гонений, ссылок, войн, разрухи. Во время второй мировой войны преподобный Онуфрий запретил матушке Любови покидать столицу и тем спас ей жизнь.

Непостижимым для нашего человеческого сознания способом святые путешествуют по миру, призывают к себе подвижников веры, незримыми

нитями связывают людей, живущих за тысячи километров друг от друга. Постоянно, на каждом шагу подают они нам свои святые знаки. Но чаще все мы по своей духовной слепоте их не замечаем...

Незримые нити

Долгие годы учила меня моя духовная наставница, тайная монахиня, сорок лет прожившая в миру и отлично этот мир знавшая, умению искать и понимать эти знаки. Ведь если научишься, откроешь для себя безбрежный Божий мир. Увидишь удивительную вневременную картину мироздания, в которой связаны континенты и страны, века и мгновения и в которой каждому из нас определил Господь Бог свое место. Вот лишь несколько примеров из моей жизни, где явственно просматриваются духовные знаки и связи.

Весной девяносто шестого года мы вместе с моим другом Г. шли по Гефси-манскому саду в Иерусалиме с пачкой книг: в подарок православному храму святой Марии Магдалины, где покоятся нетленные мощи преподобномуче-ниц Елисаветы Феодоровны и ее келейницы Варвары, мы несли книгу о Великой княгине с акафистом в ее честь. Акафист этот и по сей день читают в Гефсиманской обители у святых мощей. Книга о преподобномученице была издана в нашем храме Рождества Богородицы в селе Поярково...

В обители мы зашли в церковную лавку, полную великолепных икон и книг. Купили небольшие подарочки близким. Оттуда отправились в храм и долго не могли отойти от святынь. Но почему-то меня неудержимо тянуло опять в церковную лавку. Я вернулась и поняла, что так властно звало меня назад. То была небольшая деревянная икона небесной покровительницы храма равноапостольной Марии Магдалины, написанная местными монахинями. Святая была изображена на удивительно красивом, ярко-синем фоне, таком же, как небо над Гефсиманским садом. Не раздумывая, я купила эту икону.

Полюбила я ее с первой минуты и больше с ней не расставалась. А прочитав житие святой, поняла, как она близка всем нам. Сколько дает сил для раскаяния, исправления, надежды на милость и снисхождение Божие. Образ равноапостольной Марии Магдалины прошел со мной по Святой Земле, побывал в Бари и в Константинополе. Ко всем святыням прикладывала я эту икону. Но можно ли было тогда предположить, какую роль будет играть эта святая в моей будущей жизни?

...Через две недели после моего возвращения из паломничества в Москву внезапно умерла моя мама: очень здоровая, красивая, энергичная, полная жизненных сил и любви к людям женщина.

«Надо непременно посмотреть, память какого святого приходится на сороковой день кончины вашей мамы», - сказал мне тогда отец Олег.

«Кто же тот святой, который помолится в тот страшный судьбоносный день за мою любимую мамочку перед Богом?» - думала я, с трепетом листая церковный календарь. Это был день равноапостольной Марии Магдалины! Отныне я считаю ее покровительницей нашей семьи.

Прошло пять лет, и мне суждено было отправиться в командировку в Варшаву. Ехала с тяжелым сердцем, думая, что буду оторвана от родного православного мира. Перед самым отъездом знакомые успокоили меня, сообщив, что какая-то православная церковь в Варшаве все-таки есть! Это вселяло надежду. Я уже представляла маленькую церквушку где-нибудь на далекой окраине или на заброшенном кладбище. Невозможно описать нашего восторга, когда мы с мужем увидели огромный величественный кафедральный собор, принадлежащий Польской Автокефальной Православной Церкви. Воздвигнут он был в честь... святой равноапостольной Марии Магдалины. В соборе служил Предстоятель Польской Православной Церкви митрополит Варшавский и всея Польши Савва.

Увидев храм внутри, я чуть не потеряла дар речи. У входа с огромной, в человеческий рост иконы, смотрела на меня праведная Елисавета, мать Иоанна Крестителя, небесная покровительница Великой княгини Елизаветы Федоровны. Десятки любимых святых - святитель Николай Чудотворец, преподобные Сергий Радонежский, Серафим Саровский и Иов Почаевский, святой Дионисий Ареопагит — встречали нас в храме. Были здесь и особо почитаемые древние чудотворные иконы Божией Матери — Почаевская, Ченстоховская, Иверская. Некоторые из них пожертвованы Церкви членами Российской Императорской Семьи. Подойдя к главной храмовой иконе равноапостольной Марии Магдалины, я не могла сдержать слез. Вот они, укрепляющие и утешающие нас знаки православных святынь...

Ксения Авдеева

Источник:      Журнал «Пастырь»: август 2008 г.