Строить храм нашей души

Строить храм нашей души

Архиепископ Полоцкий и Глубокский Феодосий

Слово после панихиды у могилы схиархимандрита Иоанна (Маслова),
сказанное 29 июля 2009 года

9 октября — день Ангела
схиархимандрита Иоанна (Маслова) в монашестве

В течение церковного года мы отмечаем множество праздников, множество церковных событий. И сегодня, вот уже в 19-й раз, мы собираемся в Московской Духовной Академии на Глинские чтения и приходим на могилку к батюшке. Это особое событие в нашей жизни, в жизни Русской Православной Церкви. Все церковные праздники и другие события духовного плана дают нам возможность приобщиться к благодати Божией.

Святые отцы писали, что каждый великий церковный праздник — милость Божия к роду человеческому. И все мы получаем в праздничные дни толику благодати Божией. И эти дни в конце июля мы всегда ожидаем с большой радостью, ибо никогда мы не уходим отсюда без восполнения наших духовных сил благодатию Божией. Но это еще не все. В ответ на милость Божию, которая нам подается в подобных случаях, мы обязательно должны представить Богу плоды благодати. Господь сеет благодатные семена в наших душах и ждет, когда возрастут плоды благодатного посева.

Те дни, которые мы проводим в Лавре, в Духовной Академии, на могилке старца, имеют сугубую значимость и приносят сугубую пользу. Сначала мы питаемся духовно, питаем умы теми знаниями, которые в изобилии преподаются нам в виде докладов и сообщений, — нам преподается теория спасения, а затем обязательно следует и практика духовной жизни — молитва, духовное общение, общение на этой могилке с горним миром, с батюшкой, который всех нас видит, слышит и понимает. Таким образом, мы с вами находимся в сугубом долгу перед Богом за тот дар, который мы получаем ежегодно в дни Глинских чтений и дни памяти батюшки Иоанна.

Итак, мы должны с вами созидать свой дом духовный, или, образно выражаясь, строить храм нашей души, о чем говорил апостол Павел. Давайте подумаем, как же мы строим этот храм и строим ли вообще.

Всякое строительство, конечно, совершается по плану. И обязательно для этого надо заготовить материал. Так и в деле спасения. Человек, пришедший к Богу, познает азы Православия, азы веры и узнает, что существует 250 и больше добродетелей. А грехов еще больше — 300 с чем-то. Какая у нас задача? Наша задача — искоренять свои грехи и насаждать добродетели. О каждой добродетели написаны сотни томов исследований. И о каждом грехе — столько же. И часто, приступая к строительству храма своей души, мы не знаем, с чего начинать. Запоем читаем книги, слушаем все подряд. Проходят годы, а плодов и пользы духовной почти нет или совсем нет. В голове сумбур, смятение. А тут еще различные сообщения сомнительного рода, кликушества, предсказания, пророчества. Говорят о новых чудесах, пишут новые иконы, которые никто не благословлял, проводят самочинные крестные ходы без благословения архиерея, духовенства.

Такая вот у нас сумбурная жизнь. Хотя считается, что мы находимся в ограде Церкви и спасаемся.

Однако с чего надо начинать созидание своей души? — Прежде всего с осознания того, что такое человек, что мы с вами собою представляем. Московская педагогическая академия разработала уникальную концепцию спасения современного человека. Это тоже великий дар Божий. Сотрудники Академии выезжают в различные регионы нашей страны, в другие страны. Успех они имеют огромный, потому что бьют, что называется, в самую точку. Каждый умный человек, желающий спасения, понимает: это и есть то, что он искал. Это — истина Божия.

С чего же надо начинать? С учения о человеке. Мы с вами — ветхие люди, мы с вами — падшие создания, отягченные множеством грехов и скорбей. Вот она, отправная точка — понимание того, кто мы. Вот он, фундамент, который закладывается в основание этого храма. Все мы с вами — падшие создания. Нет человека, который бы не согрешил. С этого понимания и надо начинать строительство здания своей души. Вот основа, на которой строится храм. Сейчас я перейду к практическим наставлениям нашего батюшки.

Когда-то мы, еще молодые, пришли в Духовные школы из светской, мирской жизни. В советские времена наше общество в нравственном отношении было намного чище, возвышеннее. Страна была атеистической, но мораль была намного выше современной морали. И вот мы, бывшие футболисты, инженеры, юристы, врачи, пришли в Семинарию. Многие попадали на духовное окормление к батюшке. Носы у нас были задраны к потолку. «Как же, мы уже постимся, ходим в храм, молимся утром и вечером. Везде безбожники, а мы верим в Бога». Словом, чуть ли не святые. Агнцы Божии, да и только. А батюшка говорит: «Твои грехи пришли в забвение». Удар по голове молотом. Человек думал, что он — святой. А ему говорят: «Ты грешник последний. Отличие твое от прежнего состояния в том, что раньше ты грешил, не зная, что грешишь. Теперь ты не грешишь, но тот пагубный груз в тебе и остался, грехи просто пришли в забвение. В этом хламе, в этом болоте и гнилье ты приступил к строительству здания своей души». И что вы думаете? Это было сказано вовремя и имело большую спасительную силу. Человек думал, что он — святой, а он, оказывается, — последний грешник. После таких слов начинаешь сокрушаться, усиленно каяться и молиться.

Помню, как проходил этот процесс. Муштровали нас здорово. Не знаю, что сейчас в Семинарии происходит, а тогда это была пещь огненная. В столовой одновременно сидят 200 человек, в спальне спят 20 человек. Один на послушание идет в четыре, другой — в шесть утра. В семь — общий подъем, отбой начинается в одиннадцать вечера. Хочешь поспать, а кто-то пишет сочинение или поднимается в просфорню. И так все четыре года. Не было отдыха ни душе, ни телу. Молитва регулярная, утром — молитва, вечером — молитва, службы, праздники, воскресные дни — без выходных. В этих жестких условиях терлась душа. Благодать Божия очищала души наши.

Помню, стоишь на клиросе, у нас было три хора — верхний, правый и левый. Рядом со мной стоял бывший военный моряк Виктор Шевченко. Пауза, мертвая тишина. Слышу: кап-кап-кап. Виктор плачет, закусывает губу. Его трясет от рыданий. Душа проснулась. Вот и задумаешься: кто я и где я стою? Перед какой тайной Божией и святостью? Я — последний грешник. Вот какая школа была. Тех, кто после Семинарии пошел в Академию, ждали новые испытания. Иногда нервы просто не выдерживали. Вспоминаешь эти испытания, эти скорби и болезни. Чего только не было! Но душа очищалась. Когда мы приходили в Семинарию, то думали, что мы — святые. А когда уходили из Академии, говорили, обращаясь к Господу: «На земле, наверное, такого грешника нет, как я». Это тот процесс, который должен идти в душе каждого будущего священника, каждого мирянина. Процесс познания себя и своего падения.

Думаете, я говорю от себя? Нет. Почитайте святых отцов. Они говорят, что видящий свои грехи выше воскрешающего мертвых. Шел процесс покаяния. Глубинный процесс. Душа смирялась, очищалась. Как же приступать к строительству храма, когда в душе — мусор, хлам, болото? Прошли годы осушения болота, и показалась нормальная чистая почва. Тогда уже можно было строить здание. Можно было думать о том, как достать кирпич, металл, как ставить купола.

Можно было уже вести речь о добродетелях, об их насаждении. Раз человек понял, кто он есть на самом деле. Святые люди считали себя существами, худшими скотины. Вот парадокс: чем больше человек видит свои грехи, тем больше он смиряется, тем выше он перед Богом. Процесс видения грехов бесконечен. Почему плакали святые? К авве Исаии пришли ученики и спрашивают: «О чем ты плачешь?» Отвечает: «О своих грехах». — «Ты о грехах? Да ты же не вылезаешь из пещеры, в день ешь по сухарю и пьешь по глотку воды. Все время в молитве. Какие у тебя грехи?» Авва говорит: «Братья, если бы мне дано было видеть все мои грехи, не хватило бы и четверых, чтобы оплакать эти грехи». Почему? Да потому, что в свете благодати святой видел какие-то поползновения мысли, какие-то желания сердца, неугодные Богу. В темноте не видно ни пыли, ни паутины. Зайдешь в темную комнату, посмотришь: вроде бы все в порядке, стол и стулья на месте, кровать тоже. А не видишь того, что под столом куча мусора, пыль толщиной с палец, паутины. Так и в греховной душе, где царит мрак. А у святого все озарено. Он говорит: «Вон сколько пыли летает». Хотя у него внешне блеск везде. Но он видит пыль и об этой пыли плачет. Вот процесс, который шел в Духовных школах. Мы этот процесс прошли под руководством батюшки. Это была школа Глинских старцев. «Твои грехи пришли в забвение. Что ты там построишь? Ничего. Надо очищать». И шла чистка. Из Духовной школы выходили делатели на ниве духовной.

Что происходит сейчас в нашем церковном обществе? В жизни его наблюдается хроническая болезнь и аномалия. Вася, Петя, Маша вдруг прозрели. «Оказывается, Бог есть. Он все видит и знает. Пойду в церковь». Ходит день, два, неделю, две, три. Книжечки почитал, веру изучил. Проходит полгода, и уже кому-то другому говорит: «Кто ты такой? Ты только пришел, а я здесь уже полгода. Ты знаешь, что старцы говорят?» Едва научился правильно перекрещивать лоб и читать «Отче наш», а уже берется учить. Чем дальше, тем больше. Появляется «прозорливость». Что-то приснилось, что-то привиделось. Таких пророков сейчас тьма. Они уже «выстроили» храм своей души, уже и «купола» золотом покрыли. А фундамента как не было, так и нет. Повеяли ветры, и что они сделали? Рухнула «храмина». Потому что основания никакого не было. Такому человеку что-то скажут, что-то посоветуют, и он ударится в любую ересь. В любой раскол пойдет, потому что не знает ни жизни, ни учения Церкви. Нет фундамента, нет правильного плана построения храма. Нет знания азов, без которого нельзя построить прочное здание своей души. Это болезнь, аномалия современного церковного общества.

В чем это конкретно проявляется? Например, вот в чем. Как-то раз я поехал на приход. У нас в Глубоком — великолепный храм. Был будний день. Заходит мужчина с широченными плечами в майке и трусах в храм. Тащит пучок свечей. Говорю: «Молодой человек, как это так? В храм заходите полуголым?» Он отвечает: «А ты кто такой? Я к Богу пришел». Что ты ему скажешь? Для него архиерей — никто. Думаю, чудной какой-то мужик попался. А он, оказывается, юрист, имеет высшее образование.

Через неделю в Полоцке, в нашем монастыре, произошла такая же история. Полуголая дама топает в обитель. Говорю: «Неудобно как-то». А она мне: «Что? А Вы кто такой? Я к Богу пришла». Повторяет те же самые слова. Вот вам аномалия церковной жизни. К Богу идут, свечки тащат чуть ли не ящиками, а нет элементарного понимания того, как надо предстоять перед Богом. Ей не то что в шортах идти, а ползти надо ползком в рубище по монастырским плитам. У нее, наверное, столько грехов, а она считает, что с ней все в порядке, и идет полуголая Богу свечки ставить. Вот вам и аномалия. Надо понимать, что без покаяния, без осознания своих грехов нельзя выстроить здание своей души. Если мы с вами только по-хорошему покаемся, можно считать, что мы вступили на путь спасения души. Господь пришел спасти грешников. Если ты считаешь себя грешником, Господь обязательно увидит смирение твоей души и обязательно поможет твоему спасению.

Был такой пример в истории Церкви. Монах в монастыре ел и пил без разбора, на правило не ходил, жил, как попало. Но он смирялся и каялся, говорил: «Я, Господи, хуже всех». Зная, что он — последний, никого не осудил. Состояние его души было смиренное, покаянное. Господь его спас. Монах умирает. Пришла братия, а он лежит, улыбается. Спрашивают: «Что ты улыбаешься? Ты же в ад пойдешь». Но он никого не осуждал, смирялся, каялся, и в этом состоянии покаяния Господь забрал его душу. Смиренное, покаянное состояние его души подходило для Царствия Божия.

Слава Богу, Московская педагогическая академия начинает исправлять мышление современной интеллигенции. Она всегда была у нас очень горделивая, она все анализирует, все испытывает. Пусть ты — профессор, но ты — ветхий человек, ты — падший человек. Если процесс осознания этой истины пойдет, все будет нормально. Надо покаяться, изжить свои страсти, перестать грешить.

Что касается нас, то мы, конечно, думаем, что мы покаялись, мы уже смиряемся, все мы — такие смиренные, кроткие. Что же нам делать? Мирским людям — не забывать ту канву духовную, которая созидает душу. Это молитва. Многим утром молиться некогда, вечером они очень уставшие, лоб перекрестят и хватит. «Господи! — взывают они. — У меня семья, у меня работа и чего еще только нету. Ты же все видишь и знаешь». Если мы так поступаем, то обкрадываем себя. Утренние и вечерние молитвы нужны не Богу, а нам. Душа, общаясь с Богом, очищается, просветляется и укрепляется в Духе. Пропустил молитвы сегодня, завтра — ты обокрал себя духовно. Ты не дал пищу душе, ты ее ослабил. Мелочи жизни? «Ну, что такого? Не прочитал молитвы. Господи, прости! Так я сегодня десять дел добрых сделаю». Это сегодня и завтра, а потом ты их не сделаешь. Потому что душа ослабла духовно. Уже не хочет добро делать, не хочет с Богом общаться. Начинается духовное угасание души. Каждая молитва — это ниточка, которая связывает землю с Небом. В Москве около 10 миллионов жителей. Если бы каждый из них усердно молился, 10 миллионов ниточек вели бы к Богу. Москва была бы уже святым градом. По этой ниточке вверх идет молитва, а вниз — благодать. Если же вместо 10 миллионов возможных ниточек к Богу ведет только тысяча, это означает, что основная масса горожан живет, как попало. Тысяча ниточек не может восполнить духовный пробел огромного города.

Следующий вопрос. Посты. Знаю, некоторые говорят: в Петров пост пусть святые постятся, это пост маловажный. Про Рождественский пост то же самое говорят. Ссылаются на желудок, на слабость. Однако нарушение поста — грех. В среду или пятницу съел скоромное — согрешил. У нас таких грехов — миллионы. И молитва, и пост — все это необходимо для построения здания храма нашей души. Опускать, не соблюдать нельзя. Опускаем, не соблюдаем — значит, ослабляем себя. Однозначно ослабляем.

Следующий больной вопрос — наполнение наших храмов в великие праздники и в воскресные дни. Если послушать тех, кто говорит: «У меня Бог в душе», то наберутся десятки тысяч таких верующих. Почему же в храме почти никого нет? Храмы стоят полупустые. Даже в воскресенье в церковь не ходят. Когда отмечается великий праздник, особенно с крестным ходом, вся улица запружена, стоят, лбы крестят, а в храме сотая часть от этого народа. Где же остальные? Они говорят: «У меня Бог в душе». Но если ты будешь жить так, Бог скоро уйдет и из твоей души. Домашняя молитва, посты, соблюдение церковных уставов, посещение храма Божия — необходимая духовная канва. Что такое храм? Это жилище Божие. Мы в храм приходим одни, а уходим другие, очищенные, духовно просветленные и обогащенные. Это нам средство от Бога питать душу, чтобы она могла нести подвиг христианской жизни. Мы не молимся, не постимся, храм редко посещаем. Тем самым мы ослабляем свою душу, и она уже становится неспособной творить добрые дела и подвиги. Идет угасание и погибель. Ничего маловажного в жизни христианина быть не может. Начиная от чтения молитвы «Отче наш» и кончая посещением храма. Все это необходимо для созидания души человеческой.

И последнее. О моде. Мода пришла сатанинская. Когда в советское время одевались модно, то был такой девиз: «Красиво, удобно и полезно». Сейчас мода некрасивая, неполезная и плюс к тому сатанинская. Ни удобства, ни красоты.

Но — мода. На модную одежду тратят огромные деньги. Несколько лет назад была мода на юбки с разрезами. В западных фильмах показывали женщин, которые находятся в определенных домах. На них были юбки с разрезами. Мы тогда говорили: «Как? В таком виде?» Прошло 20 лет, и теперь в храмах стоят дамы в юбках с разрезами. Женщине 50 лет или больше, а она надевает юбку с разрезом. Думаешь: или совсем люди выжили из ума или уже нет благородства, страха Божия?

Сегодня юбки с разрезами — это уже мелочи жизни. Теперь уже по улице ходят в нижнем белье. Мода превратила людей в скотов. Нет ни красоты, ни благородства, ни благочестия. Сегодня зашел в Духовную Академию, вижу — в коридоре стоит дама в нижнем белье. Раньше бы ее, наверное, отвели в психиатрическую больницу. А теперь это считается нормальным. В Духовной Академии стоит дама в нижнем белье. Облокотилась, кого-то ждет. Это огромный вывих, и нас хотят к этому приучить. Разрезы — это уже мелочи жизни, уже все щеголяют с разрезами. Старухе 80 лет, а у нее разрезы. В таком виде приходит в храм, ставит свечки, молится, все хорошо. А если женщины в брюках ходят, так это самые благородные люди. На брюках, по крайней мере, разрезов нет. Сегодня по улице бегают в нижнем белье. Мода, все так делают. Не знаю, какая будет следующая стадия.

Мы, православные, не можем смириться с этим. Это маразм, это аномалия, это сатанизм. Мы должны вести с этим войну. Раньше бедные монахи объявления писали — не заходите в таком виде. А теперь и они махнули рукой. Подумать только: мужики подходят под благословение в шортах в монастыре. Мы должны с этим бороться. А мы привыкли — ладно, мол. Нельзя мириться, нельзя успокаиваться. Церковь стоит две тысячи лет, потому что вела борьбу со всяким злом до конца. Церковь не может нивелировать нормы жизни христианина до правил жизни светского общества. Тогда она себя изживет, тогда она исчезнет. Нужно до конца вести борьбу за чистоту веры и образа жизни. Вы — свет миру, вы — соль земли, сказал Господь. От начала и до конца Церковь должна проводить эту линию.

Сегодня мы стоим у могилки дорогого батюшки. Глинские старцы — это светочи. Общение с ними — это благодатные дни и часы жизни. Многие из вас не имели такого общения. Но унывать не будем. Есть уникальные примеры для мирского сословия.

Я знал одну старушку, она скончалась примерно в 1965 году. Это было еще то старое поколение. Видела она на своем веку и революцию, и гражданскую войну, и 30-е годы, видела голод и холод, Великую Отечественную войну, послевоенные годы. У нее был муж, он любил выпить, гонял ее дубиной. Было у нее четверо детей. Жили в селе, имели скотину, птицу, вся жизнь ее прошла в труде, скорбях, болезнях, в голоде. Звали ее тетя Устя. Помню, как она молилась. В хате была большая икона Святой Троицы. Повозившись с животными, с курами, она мылась, надевала чистую одежду, повязывала косыночку и вставала на молитву перед иконами. Она окончила четыре класса, была простой сельской женщиной. Кто же ее научил этому благочестию? Росла ведь она в безбожные годы.

А один знакомый батюшка читает правило в футболке, в спортивных штанах. Так он готовится к Божественной литургии. Спрашиваю: «Отчего так? Подрясник бы надел, епитрахиль». — «Жарко», — говорит. В майке, в спортивной форме молится Богу. А тетя Устя, хотя ее никто этому не учил, мылась, надевала чистую одежду, повязывала косыночку, чтобы предстать перед Богом.

Как она закончила свою жизнь? Сын приехал и рассказал, как скончалась мать. Встала, помылась, убрала все, надела все новенькое, сказала: «Пойду по селу». Зашла в каждый дом, поклонилась: «Простите меня!» Ей отвечали: «Что Вы, тетя Устя! За что Вас прощать, Вы за свою жизнь и мухи не обидели». Обошла все село. Вернулась, села на свою коечку и говорит сыну: «Ваня, выйди!» Через пять минут сын заходит. Тетя Устя лежит, отдала Богу душу. Как смогла она так прожить жизнь свою, что знала час и минуту своей кончины? Помылась, прибралась, простилась, легла и отдала Богу душу. Простая сельская женщина. Меня это поразило. В селе столько грязной работы, а она перед смертью помылась и предстала перед Богом чистой — душой и телом. Мы себе поблажки делаем, а тетя Устя себе поблажки не делала.

Сегодня люди позволяют себе заходить в храм полуголыми. Спрашивается: люди солидные, именитые, при должностях, поедут ли в таком виде к министру? Нет, они наденут костюм, галстук. Женщины, конечно, тоже в таких случаях принарядятся. Так вот, к начальнику земному они приходят не в трусах и майке. А к Богу идут полуголыми. Это самое крайнее оскудение благочестия. Считают: свечку поставил, и хватит, пойду дальше. Это очень сильный вывих сознания.

Тетю Устю никто не учил, но душа у нее была такая чистая, боголюбивая, что она сама все понимала. Сейчас и курсы катехизации действуют, и даже по телевидению учат Закону Божию. И что же? Многоточие. Аминь.

Источник:      Журнал «Пастырь»: сентябрь-декабрь 2009 г.