Русский поэт, художник, литературный критик М.А. Волошин (1877-1932)

Волошин Максимилиан Александрович (псевдоним; настоящая фамилия Кириенко-Волошин) (1877–1932) - русский поэт, художник, литературный критик, искусствовед.

Родился 16 (28) мая 1877 года в Киеве.

Предки по отцу – запорожские казаки, по матери – обрусевшие в 17 веке немцы.

В три года остался без отца, детство и отрочество прошли в Москве.

В 1893 году мать приобрела земельный участок в Коктебеле (близ Феодосии), где Волошин в 1897 году окончил гимназию.

Поступив на юридический факультет Московского университета, втянулся в революционную деятельность. За причастность к Всероссийской студенческой забастовке (февраль 1900 года), а также за «отрицательное миросозерцание» и «склонность ко всякого рода агитациям» был отстранён от занятий.

Во избежание иных последствий отправился осенью 1900 года рабочим на строительство Ташкентско-Оренбургской железной дороги. Этот период Волошин называл позднее «решающим моментом в моей духовной жизни. Здесь я почувствовал Азию, Восток, древность, относительность европейской культуры».

Тем не менее, именно активное приобщение к достижениям художественной и интеллектуальной культуры Западной Европы становится его жизненной целью, начиная с первых путешествий 1899–1900 гг. во Францию, Италию, Австро-Венгрию, Германию, Швейцарию, Грецию.

Особенно притягивал его Париж, в котором он видел центр европейской и, следовательно, всеобщей духовной жизни.

Вернувшись из Азии и опасаясь дальнейших преследований, Волошин решает «уйти на Запад, пройти сквозь латинскую дисциплину формы».

В Париже Волошин живет с апреля 1901 по январь 1903, с декабря 1903 до июня 1906, с мая 1908 по январь 1909, с сентября 1911 по январь 1912 и с января 1915 до апреля 1916 гг. В промежутках странствует «в пределах древнего Средиземноморского мира», наездами бывает в обеих российских столицах и обитает в своем коктебельском «доме поэта», который становится своеобразным культурным центром, пристанищем и местом отдыха писательской элиты, «Киммерийскими Афинами», по выражению поэта и переводчика Г. Шенгели.

В разное время там побывали В. Брюсов, Андрей Белый, М. Горький, А. Толстой, Н. Гумилев, М. Цветаева, О. Мандельштам, Г. Иванов, Е. Замятин, В. Ходасевич, М. Булгаков, К. Чуковский и многие другие писатели, художники, артисты, учёные.

Волошин дебютировал в литературе как критик: в 1899 году журнал «Русская мысль» печатает без подписи его маленькие рецензии. В мае 1900 года там же появляется большая статья «В защиту Гауптмана», подписанная «Макс. Волошин» и представляющая собой один из первых российских манифестов модернистской эстетики.

Дальнейшие его статьи (36 - о русской литературе, 28 – о французской, 35 – о русском и французском театре, 49 – о событиях культурной жизни Франции) провозглашают и утверждают художественные принципы модернизма, пытаются ввести новые явления русской литературы (в особенности творчество «младших» символистов) в контекст современной европейской культуры.

«Волошин был необходим в эти годы, – вспоминал Андрей Белый, – без него, округлителя острых углов, я не знаю, чем кончилось бы заострение мнений...».

«Совопросником века сего» именовал Волошина Ф. Сологуб.

Называли его и «поэтом-отвечателем». Он был литературным агентом, экспертом и ходатаем, антрепренером и консультантом издательств «Скорпион», «Гриф» и братьев Сабашниковых.

Сам Волошин называл свою просветительскую миссию следующим образом: «буддизм, католичество, магия, масонство, оккультизм, теософия...». Всё это воспринималось через призму искусства – особо ценились «поэзия идей и пафос мысли», поэтому писались «статьи, похожие на стихи, стихи, похожие на статьи» (по замечанию И. Эренбурга, посвятившего Волошину очерк в книге «Портреты современных поэтов» (1923).

Стихов поначалу Волошиным писалось немного, и почти все они были собраны в книге «Стихотворения. 1900–1910» (1910).

«Руку настоящего мастера», «ювелира» увидел в ней рецензент В. Брюсов.

Своими учителями Волошин считал виртуозов стихотворной пластики (в противовес «музыкальному», верленовскому направлению) Т. Готье, Ж.М. Эредиа и других французских поэтов-«парнасцев».

Эта самохарактеристика может быть отнесена к первому и второму, неопубликованному (составлен в начале 1920-х годов) сборнику «Selva oscura», включавшему стихотворения 1910–1914 гг. Большая их часть вошла в книгу избранного «Иверни» (1916).

С начала Первой мировой войны явственным поэтическим ориентиром Волошина становится Э. Верхарн, брюсовские переводы которого были подвергнуты сокрушительной критике еще в статье «Эмиль Верхарн и Валерий Брюсов» (1907), которого он сам переводил «в разные эпохи и с разных точек зрения» и отношение к которому подытожил в книге «Верхарн. Судьба. Творчество. Переводы» (1919).

Вполне созвучны поэтике Верхарна стихи о войне, составившие сборник «Anno mundi ardentis 1915» (1916). В стихотворных строках этого сборника отрабатывались приёмы и образы той стихотворной риторики, которая стала устойчивой характеристикой поэзии Волошина времён революции, гражданской войны и последующих лет.

Часть тогдашних стихотворений была опубликована в сборнике «Демоны глухонемые» (1919), часть – под условным объединяющим заглавием «Стихи о терроре» издана в Берлине в 1923 году. Но в большинстве своём эти стихи остались в рукописи. В 1920-е годы Волошин составил из них книги «Неопалимая Купина. Стихи о войне и революции» и «Путями Каина. Трагедия материальной культуры».

Несмотря на лояльность поэта по отношению к власти, в 1923 году началась официальная травля Волошина. Имя его было предано забвению. С 1928 по 1961 гг. в СССР в печати не появилось ни одной его строчки.

Когда в 1961 году И. Эренбург почтительно упомянул о Волошине в своих мемуарах, это вызвало немедленную отповедь А. Дымшица, указавшего: «М. Волошин был одним из самых незначительных декадентов, к революции он... отнёсся отрицательно».

…Волошин вернулся в Крым весной 1917 года. «Больше не покидаю его, – писал он в автобиографии (1925), – ни от кого не спасаюсь, никуда не эмигрирую...».

«Не будучи ни с одной из борющихся сторон, – заявлял он ранее, – я живу только Россией и в ней совершающимся... Мне (знаю это) надо пребыть в России до конца».

Его дом в Коктебеле оставался странноприимным во всё время гражданской войны: в нём находили приют и даже скрывались от преследований «и красный вождь, и белый офицер», как писал он в стихотворении «Дом поэта» (1926).

«Красным вождём» был Бела Кун, после разгрома Врангеля заправлявший усмирением Крыма путём террора и организованного голода. По-видимому, в награду за его укрывательство Волошину был при советской власти сохранён дом и обеспечена относительная безопасность.

Но ни эти заслуги, ни хлопоты влиятельного В. Вересаева, ни умоляющее и отчасти покаянное обращение к всесильному идеологу Л. Каменеву (1924) не помогли поэту пробиться в печать.

«Стих остается для меня единственной возможностью выражения мыслей», – писал Волошин.

Мысли его устремлялись в двух направлениях: историософском (стихи о судьбах России, нередко принимавшие условно-религиозную окраску) и антиисторическом (проникнутый идеями универсального анархизма цикл «Путями Каина»: «там я формулирую почти все мои социальные идеи, большею частью отрицательные. Общий тон – иронический»).

Характерная для Волошина несогласованность мыслей нередко приводила к тому, что его стихи воспринимались как высокопарная мелодекламация («Святая Русь», «Преосуществление», «Ангел времен», «Китеж», «Дикое Поле»), претенциозная стилизация («Сказание об иноке Епифании», «Святой Серафим», «Протопоп Аввакум», «Дметриус-император») или эстетизированные умствования («Таноб», «Левиафан», «Космос» и некоторые другие стихотворения из цикла «Путями Каина»).

Тем не менее, многие стихотворения Волошина революционной поры получили признание как точные и ёмкие поэтические свидетельства (типологические портреты «Красногвардеец», «Спекулянт», «Буржуй» и т.д., стихотворный дневник красного террора, риторический шедевр «Северовосток» и такие лирические декларации, как «Готовность» и «На дне преисподней»).

Деятельность Волошина-искусствоведа после революции совершенно прекратилась, однако он успел опубликовать 34 статьи о русском изобразительном искусстве и 37 – о французском. Сохраняет значение его первая монографическая работа о Сурикове. Осталась незавершённой книга «Дух готики», над которой Волошин работал в 1912–1913 гг.

Известно увлечение поэта живописью. Живописью Волошин занялся, чтобы профессионально судить об изобразительном искусстве. Он оказался даровитым художником, его излюбленным жанром стали акварельные крымские пейзажи со стихотворными надписями.

Умер Волошин в Коктебеле 11 августа 1932 года.

***

И будут огоньками роз

Цвести шиповники, алея,

И под ногами млеть откос

Лиловым запахом шалфея,

А в глубине мерцать залив

Чешуйным блеском хлябей сонных,

В седой оправе пенных грив

И в рыжей раме гор сожженных.

И ты с приподнятой рукой,

Не отрывая взгляд от взморья,

Пойдешь вечернею тропой

С молитвенного плоскогорья...

Минуешь овчий кош, овраг...

Тебя проводят до ограды

Коров задумчивые взгляды

И грустные глаза собак.

Крылом зубчатым вырастая,

Коснется моря тень вершин,

И ты изникнешь, млея, тая

В полынном сумраке долин.

М. Волошин, 14 июня 1913

Кругосвет